Яд-шоколад
Шрифт:
Но Катя… упрямая Катя не послушала свой внутренний голос, который вот так — может, не слишком приятно, без церемоний предупреждал ее там, в кабинете Пресс-центра.
Толстый солидный умный ведомственный журнал заказал ей статью. И она жаждала эту статью написать. Ей всегда казалось, что она способна на что-то большее, чем все эти криминальные ушлые репортажики для криминальной полосы в интернет-изданиях.
Да в тот миг упрямство и любопытство — главная, самая страстная черта ее натуры — все же пересилили здравый смысл
Она вытащила диск из ноутбука и положила его в красную папку к документам с новым адресом семьи серийного маньяка.
Но перед тем как ехать туда к ним, она решила посетить Дзержинский УВД.
Марина Терентьева, лейтенант полиции — на ней все и закончилось. Перед тем как встретиться с семьей, надо не только читать уголовное дело и оперативно-розыскные данные, но лично побеседовать с теми, кому известен самый конец этой истории.
На следующее утро Катя отправилась в подмосковный город Дзержинск.
А там в УВД — самый обычный рабочий день. Временами скучный, вялый, конфликтный, временами внезапно начинающий бурлить и пузыриться, как крутой кипяток. Сотрудники заняты делами, уголовный розыск хмур и не склонен к праздному общению, коридоры полны свидетелей, вызванных по разным делам на допросы. В приемной начальника УВД тоже народ.
Но Катя переговорила с секретаршей, и та, доложив, пропустила ее сразу — человек из Главка не может ждать.
Катя поздоровалась с начальником УВД и сказала:
— Я не отниму у вас много времени. Я по делу Родиона Шадрина.
Начальник УВД молча указал на кресло. Крупный, полнокровный, оживленный, холерик по жизни, он как-то сразу потемнел лицом, едва лишь Катя назвала это имя.
— Точнее, не только из-за него, а из-за Марины Терентьевой. Я смотрела видео с ее похорон вчера и… Вы ее хорошо знали, да?
— Она работала в нашем отделе кадров пять лет. За все годы никаких нареканий, только благодарности. Она училась заочно в Правовом институте. У нас в управлении ее помнят. Таких людей надо помнить всегда. Она ведь погибла при задержании.
Тут Катя подумала, а стоит ли задавать свой следующий вопрос после вот такого ответа. Городская легенда… миф, как песнь песней он уже сложен здесь и звучит… А как там все произошло на самом деле… Но она собралась с духом, приготовилась даже к тому, что ей сейчас, возможно, укажут на дверь. Ей — человеку из Главка, который покушается на местный миф. На легенду о герое.
— Можно вас попросить?
— О чем? — начальник УВД посмотрел на Катю.
— Расскажите мне все, пожалуйста, так, как было. А не так, как описано в рапортах. Как в рапортах, я знаю. И я… я бы тоже так все написала. Потому что это правильно, это нужно. Но сейчас мне
— Для чего? — спросил начальник УВД.
— Потому что я изучаю дело Шадрина, его семью. Хочется, чтобы такое больше никогда не повторилось. Может, найдется какая-то полезная для будущих расследований информация, какие-то общие законы, правила…
Катя лукавила, и начальник УВД — человек мудрый это сразу просек.
— Статью пишете про маньяка, сенсацию вам подавай?
— Нет, то есть да, я пишу о нем статью. Не сенсация меня интересует, а его семья и то, что они все знали. Они были в курсе, что он творил. Но на следствии лгали, все отрицали. Я уверена в этом. Я хочу это доказать.
— Что? — спросил начальник УВД. — Что вы сможете доказать? Не смешите меня, девушка.
— Капитан полиции, — вежливо поправила Катя. — Я постараюсь, я вам обещаю. Помогите мне тут, в Дзержинске. Он, Шадрин, ведь жил здесь. И она тоже тут жила, его четвертая жертва, лейтенант Терентьева.
— Они жили всего в квартале друг от друга. А убил он ее на соседней улице. Там старую котельную снесли и строили новый дом, но тогда, два года назад, фирма лопнула, обанкротилась, и строительство законсервировали. Подойдите к окну.
Катя встала и подошла к окну.
— Видите высотный жилой дом?
— Да, вижу.
— Дом теперь стоит там, где он ее убил. Она возвращалась домой в девять вечера. В кадрах всегда полно работы, они там вечно засиживались допоздна. Тут пешком всего четверть часа, а автобуса ждать только время потеряешь. Было светло, май месяц. Он сначала оглушил ее сзади, затащил туда, на стройку и сбросил в котлован. И спустился сам. И уже там все и произошло.
— Она была в форме полицейского?
— Нет, она на работе переодевалась, сотрудникам отдела кадров надлежит всегда быть в форме на рабочем месте. Домой она возвращалась в обычной гражданской одежде.
— Я слышала версию, что Шадрин выбрал ее намеренно как сотрудника полиции, чтобы показать… ну, показать, с кем мы имеем дело, что он не боится убивать и наших.
— Да, эта версия верная.
— Как, по-вашему, он узнал, что она полицейский?
— Он из нашего города, родился тут, вырос. Они жили практически на соседних улицах. Он знал, кто она и где работает.
— Может, следил за ней перед убийством?
— Возможно.
— У вас же много камер на здании и по периметру, что-то было на пленках?
— Нет. Шадрина мы на пленках тогда так и не увидели. Прятался от нас он весьма искусно.
— Он ведь психически больной. Он способен искусно прятаться?
— Он с детства страдает аутизмом. Это и есть его болезнь. Многие с этим неплохо живут всю жизнь. И он жил. Играл в рок-группе, барабанил в свои барабаны. Чувство ритма — мне коллеги в Главке говорили, у него почти что гениальное чувство ритма. Вот вам и психически больной.