Яд в крови
Шрифт:
— Я попрошу вас покинуть мою квартиру, мистер э-э… Ковальский, хотя, вполне возможно, вы давным-давно сменили фамилию и…
Анджей грустно усмехнулся.
— Фамилию я на самом деле сменил, но вот шпионской деятельностью пока не занялся. А там чем черт не шутит. Как говорят у вас в России: от сумы и от тюрьмы не отказывайся. Верно?
Анджей встал и, загасив свой «Кэмел» в хрустальной пепельнице, молча вышел в прихожую. Обернулся, открыв входную дверь. Николай Петрович стоял на пороге гостиной и сверлил его более чем неприязненным взглядом, от которого по спине Анджея забегали мурашки. Ему показалось, что, окажись в руках его бывшего
Он горько усмехнулся и вышел вон.
— Я должен уехать, — сказал Анджей на следующий день, когда они пили кофе в баре гостиницы «Москва».
— Дела? — спросила Маша, слегка приподняв брови.
— Нет… то есть да. Понимаешь, я не могу закончить роман. Я запутался и, похоже, совсем потерял голову.
— Это я во всем виновата. — Она протянула длинную прохладную ладонь и коснулась его запястья. — Я не имею права тебя удерживать, но мне без тебя станет грустно. Я… я к тебе привязалась. Странно, правда?
— Странно. — Анджей задумчиво кивнул. — Но у тебя есть возлюбленный, и он скоро…
— Возлюбленный?
— Тот парень, который ждал тебя возле Чайковского, когда я в первый раз тебя увидел. Он смотрел на тебя такими восхищенными глазами. Потом ты молилась за него в церкви.
— Да. — Маша рассеянно кивнула. — Я на самом деле люблю его, только он мне не возлюбленный, а родной брат. И мне с ним так же легко и хорошо, как с тобой. Ты что, на самом деле меня ревнуешь или просто шутишь?
Она смотрела на него и улыбалась одними глазами. У Анджея пошла кругом голова. Брат… У этой девушки нет никого… Мужа она не любит… Господи, дай силы выстоять, не скатиться до пошлой интрижки… Но с ней не может быть пошло… С ней будет… с ней будет чудесно!
— Давай выпьем чего-нибудь покрепче кофе, а? — внезапно предложил он. — Шампанского, например. Я так давно не пил шампанское. Думаю, Мария Каллас время от времени позволяет себе бокал-другой шампанского?
Маша кивнула, и в ее зеленых глазах мелькнули озорные искорки.
Шампанское быстро ударило обоим в голову. В баре играла музыка. В конце шестидесятых чуть ли не в каждом московском баре и кафе крутили всевозможные обработки «Yesterday» Пола Маккартни. Маша очень любила эту мелодию — учась в консерватории, она, к счастью, не превратилась в ханжу и пуританку, считающую легкую музыку чем-то третьесортным.
— Потанцуем? — вдруг предложила она и протянула Анджею обе руки.
Он снял ее с высокого табурета, на мгновение задержав в воздухе. «Как она легка и какое у нее чудесное гибкое тело, — думал он, сжимая ее в объятиях. — Она словно возвращает меня в прошлое, в юность… Но я бы не хотел, не хотел туда вернуться, потому что…»
Он сам не знал — почему.
— Это так похоже на любовь, но ведь это не любовь, правда? — шептала она ему на ухо. — Я хочу сказать, не та любовь. Но это так приятно и… от этого кружится голова. Точно стоишь возле обрыва и смотришь на текущую внизу реку. В детстве я часто стояла возле обрыва и смотрела вниз, на реку. У тебя тоже кружится голова?
Она подняла на него глаза, и он, кивнув, прижал ее к себе чуть крепче. Она его возбуждала, но это было странное возбуждение — от него захватывало дух и на самом деле кружилась голова.
— Ты… ты и с братом так же себя чувствуешь? — внезапно спросил Анджей, испытывая жгучее любопытство ко всему, касающемуся этой удивительной
— Нет. Хотя… Не знаю, мы с ним никогда не танцевали. Мне иногда кажется, что мой брат меня избегает. Или же всему виной море — оно нас как будто разделяет.
Маша вздохнула.
Он вдруг быстро наклонил голову и поцеловал ее руку, лежавшую на его плече. И тут же понял; еще один маленький шаг, и их накроет с головой настоящий девятый вал.
Последние дни Сутягин старался не выпускать из виду этого явно состоятельного американца. Он не собирался убивать его с целью ограбления или просто грабить квартиру в его отсутствие. Он был не такой уж и глупый, этот Сутягин, и знал, что американца «пасет» КГБ, с которым шутки плохи.
Но агенты КГБ такие разини — это Сутягин не раз проверял на собственном опыте. Их можно легко обнаружить, например, в ресторане или баре. Стоит сделать вид, что смываешься, а потом, потоптавшись с полминуты за дверью, снова войти в зал, непременно столкнешься лбом с каким-нибудь амбалом с румяной физиономией и пристально сверлящим взглядом бесцветных глаз, задний карман брюк которого топорщится от оружия допотопного образца.
В баре гостиницы «Москва», куда этот американец привел очаровательную девушку, Сутягин обратил внимание на подозрительного типа в сером костюме, который уж слишком внимательно читал «Советскую культуру», сидя вполоборота за стойкой бара. Если за американцем следят все время, придется отказаться от этой затеи, думал сейчас Сутягин. Но сие еще следует проверить.
У Сутягина давно не было женщины. Дело в том, что четыре месяца назад он вышел из психиатрической лечебницы, где регулярно и добровольно лечился на предмет маниакального психоза. Было время, когда он не чувствовал приближения его страшных приступов и, что называется, наломал дров. Обошлось, слава Богу. Но за границу теперь путь закрыт — Страна Советов очень дорожит своими сумасшедшими, со злой иронией думал Сутягин. Однако партнеры в Штатах ждут товар. Лелька боится впутывать в это дело своих любовников, к тому же они у нее все как один мелкотравчатые — таких даже на порог депутатской комнаты не пускают. Время, кстати, не ждет, и, если этот американец задержится в Белокаменной еще хотя бы на неделю, придется платить партнерам крупную неустойку. А девушка хороша, очень хороша. Точно сошла с экрана какого-нибудь душещипательного голливудского фильма. Хотя наверняка русская — иностранки держат себя в наших барах развязно и даже хамовато.
В последний раз Сутягину кололи аминазин и еще какую-то гадость, и из-за этих проклятых лекарств он стал импотентом. Ну, а этот американец наверняка сегодня же затащит красотку к себе в постель. Счастливчик. В мозгу Сутягина пронеслись видения дорогих роскошных женщин, которых он когда-то поимел. Заболела левая половина головы. Неужели снова приступ? Что-то на этот раз слишком рано… Но прежде чем он добровольно сдастся этим мудилам в белых халатах, необходимо переправить за кордон груз.
Теперь они танцевали, глядя друг другу в глаза, как это обычно делают влюбленные. Поклонник советской культуры вдруг заерзал на своем высоком табурете и громко зашуршал газетой. Еще смеет завидовать, засранец, подумал Сутягин, презиравший всех без исключения кагэбэшников. Понабирали где-то сопляков. При прежнем их шефе порядка больше было, да и на таможне меньше трясли. А теперь даже в пуговицах на ширинке им мерещится контрабанда.