Шрифт:
От автора
В семидесятые годы прошлого века, когда я училась в школе, эволюция человека представлялась простой и понятной: волосатый питекантроп, сутулый кривоногий неандерталец и её венец – красавец-кроманьонец. Картинка из школьного учебника наполняла гордостью за высоколобого предка и всех Homo Sapience. А ещё – верой в поступательный ход эволюции и прогресса.
Не только дети в те годы испытывали подобные чувства. Едва выйдя в космос, человечество немедля оповестило о себе братьев по разуму. Космические зонды понесли во Вселенную послания для инопланетян с координатами Земли, изображениями мужчины и женщины («Пионер-10», 1972 и «Пионер-11», 1973), музыкой и фотографиями («Вояджер-1» и «Вояджер-2», 1977). Из обсерватории в Аресибо было отправлено радиопослание с кодом
Речь пойдёт о неандертальцах – братьях по разуму, каких-то 300 веков назад обитавших на той же планете, что и наши предки. До чего же удалось докопаться? Предложения следующего абзаца следует начинать со слова предполагается.
Неандертальцы и сапиенсы – это две ветви рода Homo, разделившиеся около 600 тысяч лет назад. Часть их общих предков осталась в Африке, колыбели человечества, другая часть отправилась в северные широты. Те, что не покидали тёплого чёрного континента, 200–150 тысяч лет назад эволюционировали в сапиенсов, а те, что адаптировались к холодному климату ледниковой Европы, – в неандертальцев. Примерно 70 тысяч лет назад из Африки на восток хлынула волна сапиенсов. Занимая привычные им субтропические и тропические области, люди современного типа добрались до Австралии, а около 40 тысяч лет назад начали колонизировать северные широты, потеснив неандертальцев. Через 10–15 тысяч лет последние окончательно исчезли.
Выдвинуто больше сотни гипотез, почему вымерли первые европейцы. Не имеет смысла упоминать их все, приведу только некоторые: они не пережили климатических изменений; придерживались несбалансированной мясной диеты; не знали прогрессивного разделения труда между полами, вследствие чего рождаемость была низкой. Но, как бы ни хотелось возложить ответственность за исчезновение неандертальцев на климат или на них самих, сделать это не получается из-за вопроса: почему почти 200 тысяч лет они успешно справлялись со всеми вышеперечисленными трудностями и вдруг начали стремительно исчезать с появлением пришельцев с востока и юга?
Большинство исследователей вынуждено признать: главным фактором их исчезновения стали сапиенсы. Они принесли тропические болезни, к которым у коренных европейцев не было иммунитета, подавляя численностью, вытесняли их с охотничьих угодий и попросту истребляли. Когда одна группа людей систематически уничтожала другую, то оправдывала свои действия всегда одинаково: жертвы геноцида объявлялись неполноценными. Не по той ли причине столь живучим оказалось представление о неандертальцах как о примитивных недочеловеках?
Не так давно им отказывали в способности к членораздельной речи; считали, что у них недоразвиты лобные доли, в силу чего они были не способны сдерживать агрессивные импульсы и беспрерывно дрались между собой; кисти их рук были приспособлены только для грубых хватательных движений, и – само собой – они не могли выдержать конкуренции с нашими высоколобыми предками в силу своей технологической отсталости. В художественной литературе их изображали уродливыми каннибалами по контрасту с высокоразвитыми кроманьонцами, и даже у авторов, стремившихся избежать подобной гротескности, невольно проскальзывало: примитивным представителям человеческого рода было предопределено сойти со сцены, уступив её более разумному виду.
Археология и палеоантропология не стоят на месте, их методы совершенствуются и дополняются методами других наук. В результате выясняется, что представления о неандертальцах, к созданию которых приложили руку и учёные, и писатели, весьма далеки от истины. Кривоногими и сутулыми они не были – это заблуждение возникло на основе анализа костных останков, принадлежавших поражённому артритом старику. Фантазия об их чрезмерной волосатости, выросшая из аналогии с мамонтами и шерстистыми носорогами, не имеет под собой оснований. Их недоразвитость – выдумка. Лоб у них был покатый, однако, это отнюдь не свидетельствовало об их интеллектуальной
Их технологическая отсталость неочевидна. В эпоху среднего палеолита, до 40 тысяч лет назад, у неандертальцев и сапиенсов каменная индустрия была одинаковой: делали заготовки, называемые нуклеусами, а потом дорабатывали их в различные орудия. Чтобы труды не пропали впустую, мастеру приходилось мысленно моделировать все этапы этого многоступенчатого процесса.
Верхний палеолит, начавшийся одновременно с экспансией сапиенсов на север, характеризуется появлением новых орудий из камня и рога, изделий символического назначения и произведений искусства. Главное технологическое новшество этого периода заключалось в том, что из одной заготовки-нуклеуса получали множество пластин, из которых потом делали разнообразные орудия. Это экономило трудозатраты как при транспортировке сырья, так и при производстве орудий. Все инновации верхнего палеолита приписывались исключительно сапиенсам. Однако на сегодняшний день твёрдо установлено, что некоторые из них принадлежали неандертальцам. В тех же регионах, где конкуренция с ними отсутствовала, верхний палеолит у сапиенсов так и не наступил или сильно задержался.
Тем временем открытия продолжают множиться. Оказывается, неандертальцы заботились о стариках и калеках, лечили больных, хоронили мёртвых и даже усыпали места погребения цветами. Они весьма разумно обустраивали свои жилища; найдены пещеры с их наскальными рисунками; на местах их стоянок обнаружены остатки клеящей смолы, для изготовления которой требовался сложный технологический процесс. По мере того, как эти сведения становятся общеизвестными, образ «кузенов» – так нынче модно величать неандертальцев – утрачивает былую монструозность. Но попытки подчеркнуть наше бесспорное преимущество перед ними не прекращаются.
Теперь неандертальцам отказывают не в способности к речи и символическому мышлению, а в фантазии, творческой жилке и общительности, к которым сапиенсы обрели склонность вследствие когнитивной революции. Суть этой гипотезы сводится к тому, что 70 (40?) тысяч лет назад мозг наших предков претерпел некую благотворную мутацию. Доказательств, что это счастливое событие имело место в действительности, нет. Таким образом бесспорное преимущество палеолитических сапиенсов видится лишь в том, что их ареалы, Африка и Азия, были значительно обширнее неандертальской Европы и имели больший демографический потенциал.
В последние годы в ходе массового анализа ДНК выяснилось, что неандертальцы передали нам короткое послание – от одного до четырёх процентов своих генов. Из этого следует, что два вида людей разошлись не настолько сильно, чтобы возник барьер репродуктивной изоляции, и их отношения не сводились лишь к взаимному отвращению и истреблению. Неандертальцы не сливались с сапиенсами, но кое-где и кое-когда «вступали в брак», в результате чего рождалось жизнеспособное потомство. Некоторые исследователи полагают, что совместные дети возникали в результате насилия. Однако подобная гипотеза не объясняет генетическое наследие неандертальцев. Темпы онтогенеза у них были такими же, как у сапиенсов, беспомощность в младенчестве и раннем детстве требовала длительной заботы и опеки. Маловероятно, что окружающие распространяли бы её на нежеланных детей насилия, по крайней мере, не в массовом порядке. Скорее всего, брачные союзы с чужими заключались по обоюдному согласию – но не везде и не всегда, иначе вклад неандертальцев в генофонд современных людей был бы выше. Его незначительность объясняется так же вымиранием ранних кроманьонцев, имевших возможность контактировать с коренными европейцами, и вымыванием их генов – ведь приток в Европу популяций сапиенсов с юга и востока продолжался на протяжении многих тысячелетий после исчезновения неандертальцев.