Ядовитая связь
Шрифт:
За те пять лет, что я здесь, Королева ночи случалась всего дважды, но каждый раз все шло по одному и тому же сценарию. Глубокий мужской голос звучит из окружающих громкоговорителей, превращая все это в какое-то гребаное шоу для удовольствия мерзавцев.
Слава богу за Аду-Роуз, мое альтер-эго. Она намного жестче, чем Адалия, и точно знает, как с этим справиться на инстинктивном уровне. Я полностью доверяю этой стороне себя.
На мгновение я почти чувствую уверенность, пока мои глаза сканируют толпу, пока не замирают на худой фигуре в темном худи. Я застываю в своей клетке, сжимая прутья руками.
Да, это она. Женщина из метро. Но она ведь уходила в другую сторону от станции, так? Я столкнулась с ней, когда выходила из поезда, а она заходила. Как она оказалась здесь?
Прошел как минимум час с того момента, как я видела ее в метро, у нее было время вернуться. Но зачем? И то ощущение, что за мной следили в переулке...
По клубу разносится тот самый жуткий шипящий звук. За ним быстро следует пар, окутывая фигуру в капюшоне и размывая все остальные лица. Пьяные, обдолбанные и разгоряченные мужики орут и свистят, их крики покрывают мурашками все мое натертое маслом тело.
Ну вот и все. Просто продержаться, а потом я смогу жить долго и счастливо со своим темным принцем. Пусть это будет больное и извращенное «долго и счастливо», но это то, чего я хочу. Даже если мой темный принц влюбился в чистую ангелицу, которой на самом деле не существует. Даже если он хочет не меня, а эту выдуманную версию.
Но то, как он желает меня, как его взгляд прикован только ко мне... Я не хочу, чтобы он когда-либо отворачивался или видел меня иначе. Я готова быть его фальшивым маленьким ангелом вечно, если это заставит его оставаться одержимым мной.
— Дорогие гости, рад приветствовать вас на нашей первой Королеве ночи в этом году, — искаженный голос Снейка раздается из колонок.
Толпа взрывается восторженными криками, и он специально дает им время, чтобы эти звуки отразились от стен, клеток и пронзили мою кожу. Ублюдок никогда бы не вызвал такую реакцию, если бы люди видели его самого. Здоровенный мясистый шкаф с татуировками, заползающими на его лысую башку, и зубами, сверкающими серебром и золотом — вряд ли он когда-либо вдохновлял на что-то, кроме отвращения и презрения. Но сейчас, выставляя меня как красивую куклу на аукцион, он может почувствовать себя звездой. Торговать женщинами, превращая их в игрушки, — это то, что делает таких ублюдков, как он, «мужиками».
Горло сжимается от злости. Когда-нибудь я заставлю его заплатить за все это.
— Торги начинаются с тысячи за маленький кусочек удовольствия, — продолжает искаженный голос.
Часть восторженных криков сменяется недовольным ропотом, но Снейк спешит добавить:
— Ведь это, в конце концов, Ада-Роуз. Ее пышные формы были объектом вожделения последние пять лет. Это шанс, который выпадает раз в жизни.
— Пятьсот за то, чтобы лизнуть ее ботинок! — орет тот самый язычник, что пихал язык между прутьями. Он пьян в жопу, слова из него выплевываются, будто он жонглирует горячей картошкой во рту.
Снейк его просто игнорирует.
— Наша дорогая миссис Лавгуд будет ходить с микрофоном, готовая принять ваши ставки, — продолжает голос из колонок.
Прожектор выхватывает миссис Лавгуд прямо рядом с моей клеткой. Она поднимает голову и смотрит на меня с доброй улыбкой.
В
Я знаю миссис Лавгуд достаточно давно, чтобы понять, что она пытается сказать своим молчаливым взглядом: могло быть и хуже. Я улыбаюсь в ответ, слегка кивая, пока Снейк продолжает говорить, игнорируя предложение в пятьсот баксов. Это выводит пьяного язычника из себя настолько, что вышибалам приходится его уволакивать, но я уже не обращаю на это внимания.
Музыка снова начинает играть, и я собираюсь с духом, двигаясь в такт ее чувственным мотивам.
Ставки перескакивают отметку в тысячу долларов за считанные минуты. Я выталкиваю грудь вперед, медленно присаживаясь и скользя задницей вдоль прута, а затем поднимаюсь, как вдруг один из клиентов орет в микрофон миссис Лавгуд, что готов выложить двадцать пять тысяч за то, чтобы развести пальцами мою пизду и показать ее всему клубу.
Я морщусь от отвращения, но из колонок раздается искаженный смех Снейка. Этот ублюдок с удовольствием посмотрел бы, как меня унижают, в этом сомнений нет, но есть одна вещь, которую он любит больше, чем смотреть, как женщину используют, — деньги. И он знает, что может получить больше.
Поэтому он подгоняет ставки.
Кто-то предлагает пятьдесят тысяч за то, чтобы трахнуть меня горлышком бутылки шампанского прямо здесь, в клетке, но это против правил. Я уверена, что весь клуб слышит разочарование в тоне Снейка, когда он вынужден отклонить предложение. Хотя, конечно, дело не только в правилах, но и в том, что можно выжать еще больше денег.
Интересно, на каком этапе он будет готов выкинуть правила в помойку. Когда ставки перескакивают отметку в сто тысяч, я замечаю, как вышибалы начинают перекрывать выходы.
Меня начинает напрягать, что мне придется сделать то, на что я вообще не соглашалась, особенно учитывая, что этот ублюдок знает: у меня нет ни единого шанса возразить.
Меня осеняет, что Снейк реально может заставить меня пойти на что угодно. Он не дотащил все до этой ночи, чтобы уйти отсюда без мешка денег. Этот ублюдок легко мог бы наступить мне на горло и держать там, пока парень с бутылкой не закончит, освобождая место для того, кто хочет выставить мою пизду напоказ.
Мой взгляд падает на тощего парня, который уже добивает очередное пиво. Я ловлю ее взгляд и киваю подбородком в его сторону. Мы с ней так долго работаем вместе, что без слов понимаем друг друга, а сейчас мне нужно выбраться из этого дерьма с минимальными потерями.
Тощий — мой спасительный вариант. Я видела его здесь достаточно часто, чтобы знать, что он самый безобидный из всех. Чтобы это сработало, мне придется разжечь в нем надежду, убедить поднять ставку как можно выше.
Я концентрируюсь на нем, ловлю его взгляд и начинаю танцевать только для него. Моя сосредоточенность, похоже, вытягивает его из пьяного состояния, притягивая к клетке, как на веревке. Вскоре он уже прилипает к прутьям, а я улыбаюсь ему сверху вниз.