Ядовитое жало

Далекий Николай Александрович

Когда Серовол вернулся в свою хату, его ждал сюрприз. Живший с ним боец–вестовой, открывая дверь, сказал сонным голосом:

— Товарищ капитан, тут бабка что-то вам поставила. Навар какой-то из сена. Говорит, для головы пана начальника.

В комнате резко пахло не то ромашкой, не то чебрецом. Зажгли каганец. На скамье стоял обмотанный тряпьем чугунок и деревянное корыто, покрытое чистым холщовым полотенцем. «Чем черт не шутит, - подумал Серовол, - во всяком случае, хуже не будет». Он тщательно вымыл голову в теплом пахучем снадобье бабки Зоей и, чтобы проверить его действие, лег на кровать, сняв только сапоги. Капитан не боялся,

что заснет. В эту ночь начальник разведки мог спать. И народная медицина восторжествовала - капитан заснул сразу же, как только голова коснулась подушки.

7. Загадочные картинки

Сероволу казалось, что он закрыл глаза и тут же открыл их. Но в комнате было светло. У кровати стоял молоденький русый боец с левой рукой на перевязи. Капитан узнал его - Коломиец, партизанская кличка Художник.

— Товарищ капитан, по приказанию начштаба прибыл в ваше распоряжение.

Серовол вскочил на ноги, взглянул на часы пять ноль–ноль. Вот это начальник штаба! Голова была свежей и ясной. Пока натягивал сапоги, вспомнил все: обсуждение плана в штабе, кто и куда был им послан ночью, что и в какой очередности надлежит сделать сегодня.

Коломиец выжидательно смотрел на начальника разведки. Нежное, точно у девушки, лицо, в серых наивных глазах доброта и печаль. Киевлянин, окончил школу с отличием, готовился поступать в художественный институт. Сколько знает его Серовол - все печаль в глазах. Воевать научился, а к войне привыкнуть не может. Нежная душа. В походе цветочки на свой автомат цепляет… Как он будет справляться с новым, необычным заданием? Работенка… Ничего, притерпится.

— Юра, кажется?

— Юра, товарищ капитан.

— Следователем работать не приходилось?

Юра Коломиец понял, что начальник разведки шутит. Ответил слабой, конфузливой улыбкой.

— Ну что ж, придется поработать, Юра. Будешь следить за хлопцами, каждый шаг на заметку.

Что-то дрогнуло в глазах бойца. Изумился, испугался, кажется.

— За своими?

— Да, за своими, за своими, — с сердцем сказал Серовол.

Капитан любил разведывательную работу, но слежка внутри отряда всегда тяготила его, оставляла в душе какой-то неприятный осадок. Поэтому он сразу разгадал, какие чувства возникли в сердце юноши.

Лицо Юры порозовело, стало жалким, точно у мальчика, которого уличили в гадком поступке. Если так пойдет и дальше, то проку из такого помощника будет мало. Нужно вселить в его сердце яростное желание во что бы то ни стало найти тайного врага, заставить думать об этом днем и ночью.

— Юра, ты художник, ты должен помнить детские картинки, под которыми имелись примерно такие надписи: «В этом лесу, кроме оленя и птиц, находится змея. Найдите ее».

— Конечно, — немного растерялся боец, не понявший еще, к чему клонит капитан, — рисунки–загадки.

— Как их рисуют?

— Прежде всего нужно хорошенько спрятать дополнительное изображение так, чтобы оно не бросалось в глаза. Допустим, если это змея, то составной частью ее изображения могут быть кончик ветки, изгиб рога, а головой — глаз оленя.

— Значит, нужно внимательно рассмотреть все рога, глаза?

— Не только. Каждый штрих. Обычно такие рисунки выполняются штрихами. Иногда полезно рассматривать рисунок, повернув его вверх ногами.

— Каждый штрих, говоришь… Отлично! Ты понял свою задачу, Юра. К нам в отряд заползла змея. Она погубила многих

и может погубить весь отряд. Ее нужно найти, раздавить. Но это, конечно, намного сложней, чем на детской картинке–загадке. Потому что змея… змея эта, как ты понимаешь, в человеческом образе, а у нас в отряде около трехсот человек. Вот и ищи, где ее голова и хвост…

Юра смотрел на начальника разведки, широко раскрыв глаза. Он, видимо, соизмерял важность возлагаемых на него обязанностей, степень ответственности и свои силы. И он, конечно, не мог отделаться от того неприятного чувства, вызванного мыслью, что ему придется как бы шпионить за своими товарищами по оружию.

— Что молчишь? Не нравится работенка? Надо, Юра…

— Я понимаю, товарищ капитан, — порывисто вздохнул боец и облизал губы. — Я постараюсь. Правда, я никогда… Просто не знаю своих способностей в этой области. Даже не представляю себе…

— Особые способности не требуются. Желание, старательность и немного сообразительности. Работа будет кропотливой, нудной. Хорошо ты сказал каждый штрих. Придется замечать каждый шаг, каждую подозрительную деталь и хорошенько анализировать, улавливать возможную связь, делать выводы. Иногда даже полезно будет перевернуть картинку вверх ногами…

Серовол заметил, как дрогнули в нерешительной улыбке губы бойца, добродушно рассмеялся.

— Ты из второй роты? Вот первое задание: иди в свою роту и шепни дружкам по секрету, что, мол, сегодняшняя операция отменяется, а завтра ночью мы нападаем на Кружно.

— На Кружно… — с готовностью повторил Юра и проглотил слюну.

— Откуда ты узнал — ни слова. Узнал, сведения точные— и все. Постарайся встретиться с командиром роты с глазу на глаз, передай ему от меня двойной привет.

— Двойной, — кивнул головой боец. — С глазу на глаз.

— Вот и все. Обделяешь это дельце и возвращайся не торопясь ко мне. Не переживай, спокойненько…

Юра ушел во вторую роту. Серовол вымылся до пояса холодной колодезной водой, сел за работу. Перед ним на столе лежала тетрадка. В тетрадке тридцать восемь строчек, заполненных абракадаброй. Похоже на дневник: в начале каждой строчки дата, как будто человек отмечал только ему понятными значками события каждого дня. В действительности это был список некоторых новых бойцов отряда, не внушавших капитану полного доверия, и соответствующие примечания.

Серовол завел свой «кондуит» сразу же как только отряд перебазировался из белорусских лесов на юго–запад, в район, где украинские села и хутора чередовались с польскими. Он первый понял опасность, которая таилась в новой обстановке. Кроме гитлеровцев, в этих краях нужно было остерегаться бандеровцев,. польских националистов из отрядов АК . Конечно, если бы партизаны, как это предлагает Высоцкий, не принимали в отряд новичков, у Серовола было бы спокойнее на душе, но он не мог согласиться с начштаба. Как отказать людям, горящим желанием мстить гитлеровцам? Но кондуит пришлось завести… Каждый из этих тридцати восьми не внушал капитану Сероволу полного доверия к себе, каждый из них, по его мнению, мог оказаться засланным в отряд шпионом. Но семерых из тех, кто попал в кондуит начальника разведки, уже не было в живых. Они погибли в последних боях. Заплатили, как справедливо сказал Бородач, своей жизнью за оказанное им доверие. И Сероволу было тяжело смотреть на строчки, помеченные перед датой маленьким кружочком. Он был виноват перед погибшими - он их подозревал.