Ядовитые стрелы Амура
Шрифт:
– Улица… дом…
Водила закивал.
– Пятьсот!
Кирилл, не рискнув в присутствии пассии торговаться, открыл дверцу.
Пока они ехали, Ирина шептала ему на ухо непристойности и покатывалась со смеху, видя смущенное лицо Кирилла.
– А ты забавный, временами кажешься таким крутым, а иногда напоминаешь робкого ребенка.
– Значит, я крутой ребенок, – улыбался Соколов.
Когда «жигуль» остановился у ее подъезда, Ирину развезло окончательно. Не переставая смеяться, девушка попыталась выудить из пачки
– Твою мать!
– Ушиблась?
– Да нет, но колготки порвала. Офигеть!
Поставив захмелевшую подругу на ноги, Кирилл практически поволок ее к подъезду.
– Перебрали мы с тобой, Кирюха, сто пудов перебрали.
– Намекаешь, что мне лучше уехать?
Ирина запротестовала:
– Ни в коем случае, сегодня ночью ты мой! Только, будь другом, потыкай в домофон, а то у меня в глазах двоится.
В лифте Ирина начала прыгать.
– В туалет хочу. Блин, че он так медленно тащится?
Кирилл запоздало поинтересовался:
– Ты одна живешь?
– И да, и нет.
– Как это?
Выудив ключи, Ира окинула взглядом кабинку лифта.
– Успокойся, в комнате нам никто не помешает.
Из темной прихожей, не включая свет, Ира понеслась в туалет.
– Подожди, я щас.
Кирилл снял туфли, нащупал выключатель и нажал клавишу.
Жила Ирина скудновато, если не сказать больше. Обшарпанные обои, протертый линолеум, старый холодильник времен Советского Союза и видавшие виды двери говорили, что достатком в этой квартире даже не пахнет.
В ванной Кирилл обнаружил ворох грязного белья и эмалированный бак с пустыми коробками из-под стирального порошка.
– Ты уже здесь? – Ира протиснулась к раковине и включила воду.
– Зачем тебе пустые коробки?
– Это не мое.
– А чье?
– Козла одного.
– Не понял.
– Забей на него, он форменный идиот.
Кирилл не успел удивиться – Ирина обвила его шею руками, прошептав:
– А теперь держи курс в спальню.
Подхватив девицу на руки, Кирилл покинул захламленную ванную комнату.
В коридоре он остановился у первой двери.
– Сюда?
– Нет-нет, пожалуйста, двигай к той дверке.
Уже в койке до Соколова вдруг дошло, что он забыл позвонить Катке. Но чувство вины мучило парня лишь долю секунды – не прошло и пяти минут, как мыслями Кирилла целиком и полностью завладела Ирина.
В «Молодую гвардию» Катка приехала в невероятно приподнятом настроении. Интуиция подсказывала, что очень скоро ей удастся докопаться до правды. Она во что бы то ни стало найдет убийцу Валентины Сабуровой.
Отыскав книгу Знаменной – четырехсотстраничное издание в твердой обложке, – Катарина взглянула на цену. Триста рублей. Однако. Хотя, с другой стороны, зачем ей книга, достаточно просто узнать название издательства – и дело в шляпе.
Удовлетворив любопытство, Катка, сама
Схватив томик, Ката понеслась к кассе.
У издательства она припарковалась без четверти час. Выпорхнув из «Фиата», Катарина остолбенела. Из серебристой иномарки вышел Владимир Голицын – популярнейший писатель-детективщик. Его книгами Ката зачитывалась на протяжении пяти лет. Интеллектуальное чтиво, держащее читателя в напряжении до самой последней страницы, заставляющее серое вещество работать с утроенной силой, разительно отличалось от детективных романов других авторов. Голицын, как никто другой, обладал уникальной способностью мастерски переносить на бумагу мироощущение героев, Сыщиков с большой буквы. В каждой строчке чувствовался индивидуальный, ни на кого не похожий стиль автора. Голицын выдавал на-гора по четыре книги в год, и Катка была одной из тех, кто с нетерпением ждал выхода очередного бестселлера.
И вот сейчас машина популярного писателя стоит рядом с ее «Фиатом», а сам Владимир Николаевич, заметив реакцию Копейкиной, слегка усмехается.
– Ой! – выдохнула Катка.
Голицын наигранно удивился, осмотрелся по сторонам и, чуть склонив поседевшую голову набок, произнес:
– Ваше «ой» предназначается мне или той парочке голубей?
Ката заморгала.
– Вам, Владимир Николаевич. Мои слова, наверное, звучат банально, но я являюсь преданной поклонницей вашего таланта.
Писатель слегка поклонился.
– Приятно слышать похвалу.
Понимая, что необходимо отлепить от нёба отяжелевший язык, Катка ляпнула:
– А вы в издательство приехали?
Конечно, вопрос был наиглупейший. Куда еще может идти писатель, если его машина припаркована в двадцати метрах от издательства. Но у Катки – как это часто случается в моменты нервного напряжения или неописуемого восторга – переклинило в голове.
Видя ее замешательство, Голицын протянул:
– Вы попали в яблочко, я действительно направляюсь в издательство.
– Я тоже, – прошептала Копейкина.
– Не может быть! Так мы с вами коллеги? В каком жанре вы пишете? Нет, нет… не говорите, я попытаюсь угадать. – Он нахмурил лоб, затем ткнул в Катку указательным пальцем и выдал: – Держу пари, вы специализируетесь на любовных романах.
– Не-а.
– Нет? Странно. Хотя… а-а… ну конечно же, мне следовало догадаться раньше, передо мной стоит коллега по жанру?
– Я вообще не писатель, – пропищала Ката.
Голицына явно развлекал потерянный вид незнакомки.