Ядовитые стрелы Амура
Шрифт:
– Олежек, Витя, – залебезила бабка, – помогите ей.
– Щаз, разбежались. У меня брюки светлые.
– А у меня кроссовки новые.
Пока Никифоровна сокрушалась, а Ката из последних сил старалась не умереть от свалившегося на ее голову позора, Олег начал снимать несчастную на камеру мобилы.
– Ты чего делаешь? – взвизгнула Копейкина.
– Тебя снимаю.
– Зачем?
– В Интернет потом запущу, пусть все полюбуются.
– Не смей!
– А ты отними, – веселился Олег.
– Прикольно
Минут через десять у канавы остановились две дамы лет сорока. Начались новые охи-ахи. И вот наконец прибежала Филипповна. Если вы когда-нибудь видели стоящую на задних лапках болонку, вы поймете, как выглядит подруга Никифоровны. Метровая старушенция с ручками, напоминающими тростинки, заголосила:
– Мать честная! И как ее угораздило-то?
– Ты Федотовне позвонила? – вопрошала Никифоровна.
– И ей, и Степановне, сейчас они притопают.
Копейкина топнула ногой, отчего ту моментально засосало в жижу.
– Вы издеваетесь? Я же прошу о помощи, неужели трудно что-нибудь придумать? Мне холодно, и я… я… сейчас умру.
– В диспетчерскую надо бежать, – подала стоящую мысль миловидная шатенка.
– Точно. Пусть лестницу принесут.
– Так бегите.
Нанести визит в диспетчерскую, которая, к слову сказать, находилась в первом подъезде этого же дома, вызвался щупленький паренек в черной бейсболке.
Потянулись позорные минуты ожидания. Собравшийся по обе стороны канавы народ в количестве двадцати человек сочувственно взирал на Кату, давая ей одновременно дурацкие советы.
– Ты попрыгай, – зачем-то крикнул толстый дед.
– Нет, лучше встань на трубу, – голосила Филипповна.
– Вы несете чушь, господа, – прокаркала пышногрудая дама. – Ей необходимо бросить веревку.
– Чтоб повеситься? – веселились Олег с Витьком.
– Милая, тебе там уютно? – ангельским голоском спрашивала Никифоровна.
Вернувшийся парень в бейсболке отрапортовал:
– Пока никого нет. Сказали, чтобы вы сидели тут и никуда не уходили, лестницу принесут в течение дня.
Катарина застонала.
– Классно выдал, – толкая в бок сурового супруга, усмехнулась крашеная блондинка. – Никуда не уходите. А куда она уйти-то может?
– Ее надо покормить, – предложила Никифоровна.
– У меня семечки есть, – оживился дед.
– А я за бутербродиками сгоняю, – поддержала безумную идею Филипповна.
Катарина уже не реагировала на советы бесчувственных сограждан. Пусть делают что угодно, она будет тихо сидеть и ждать помощи. В течение дня так в течение дня. В любом случае это куда лучше, чем, скажем… э-э… через месяц.
Представив на секунду, как зеваки бросают в канаву еду, Катарина рассмеялась: «Ну чистый зоопарк».
Долгожданный мужичок
Глянув вниз, мужик выругался:
– Какого лешего тебя туда занесло?
– Упала, – еле шевелила губами продрогшая Копейкина.
– «Упала», – передразнил живчик. – Дура! Не вишь, ремонтные работы здесь идут. Лень дом кругом обойти? Корова!
– Вы лестницу опустите?
– По балде тебе надавать надо, дубина неотесанная.
– Лестницу давай! – закричала Катка.
– На! – мужик с яростью ткнул в грязь деревянную спасительницу.
– Подержите сверху, я боюсь.
– А ты не бойся, – огрызнулся тот. – Я из-за тебя мараться не намерен. У меня вообще обед. Вместо того чтоб свекольник отведать, я здесь с тобой мудохаться должон. Выкарабкивайся сама!
– Поднимайтесь, не бойтесь, – шатенка, рискуя испачкать светлый сарафан, села на корточки и ухватилась за лестницу. – Я держу, смелее.
Когда Ката ступила на асфальт, парни-приколисты поспешили ретироваться. Филипповна с Никифоровной захлопали в ладоши.
– Теперь ты у четвертого подъезда, милая, – улыбалась старуха.
– А вы к кому приехали, если не секрет? – спросила шатенка.
– В сто двадцать девятую, – прогудела Ката, понимая, что ни о каком визите не может быть и речи.
Незнакомка удивленно вскинула брови:
– Ко мне?
Катка замерла.
– А ты…
– Из сто двадцать девятой.
– Значит, к тебе, – осторожно произнесла Копейкина.
– Вот так сюрприз. А по какому вопросу? Ой, простите, сначала вам необходимо вернуть человеческий облик. Идемте, идемте скорее. Меня зовут Валентина, а вас?
– Катарина.
– Первым делом залезете в ванну.
– А одежда?
– У нас один размер, я с вами поделюсь.
Не переставая тарахтеть, Сабурова открыла дверь и, прежде чем пропустить Катку в крохотную прихожую, попросила:
– Только вы здесь грязную одежонку снимите. Я утром генеральную уборку делала, сами понимаете.
Кивнув, Ката принялась стаскивать с себя джинсы на пороге. Валя тем временем забежала в ванную комнату.
Когда рядом с джинсами оказалась блузка, по закону подлости и гадства дверцы лифта открылись и на площадку ступил импозантный мужчина с букетом бордовых роз в руках.
Увидев полуголую Копейкину, он поморщился:
– Стриптиз устраиваем, мадам?
– Я грязная.
– Да уж, – протянул дядечка, – чистые женщины до такого не опустятся.