Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили
Шрифт:
В этом плане сеанс купания в одиночестве пошёл мне на пользу: я начала здраво рассуждать и приобрела критическое мышление.
На мой критический взгляд, никаких предпосылок к тому, чтобы ехать в город, под завязку набитый электричеством, у нас не имелось. Где сказано, что преступник поражал своих жертв током? Он их иссушал, а это не слова-синонимы.
Вот почему я не видела в действиях Ли Фания Орла ни капли логики, о чём ему незамедлительно и сообщила.
– Может, убийца – вы? – предположила я, кутаясь в полотенце поверх махрового халата. – Имитируете бурную деятельность, чтобы
– Большей глупости в жизни не слышал! – тут же взъерепенился сыщик. – Иди проспись, Нойта Сарс!
– Только и делаю, что сплю, – отрезала я в ответ, после чего с достоинством удалилась.
Что поделать, не умеет Ли Фаний Орл конструктивные диалоги вести.
– Если бы я был убийцей, тебя бы прикончил первой! – вконец взбеленившись, проорал он мне в спину.
Глава 28. Мёртвый, живая
Поспать мне так и не довелось, ибо буквально через час сыщик вытолкал нас из номера взашей. Не прохлаждаемся, у нас спецоперация. Как-то так он сказал. И, в то время как мы с Сио Лантием и Ро Тондием впопыхах переодевались, он педантично подсчитывал секунды на секундомере.
Ещё бы спичку зажёг, честное слово.
Во внешнем недружелюбном мире по-прежнему стояло утро. И если за пределами города оно полнилось щебетом пташек, шелестом желтеющей листвы и живительным воздухом, пахнущим сухой травой, то в жилых кварталах безраздельно царила повышенная облачность, и во все доступные углубления наливался отборный туман. Хоть бери да пей вместо утреннего кофе.
Мы строем вышли в непроглядную хмарь, где ночь и день, казалось, сливались воедино, утратив всякие отличительные черты. Который сейчас час, без серк-ри не определишь.
– Так, – сказал Ли Фаний Орл, строго глянув на меня сквозь туман. – Всё, валите.
– Куда валить? – оторопела я.
– Ро Тондий знает. Давай, парень, – обратился к нему сыщик. – Бери Нойту и двигайте на квартиру. А у нас будет другая миссия.
– Его план изменился, – шёпотом поведал мне толстяк, когда мы отошли на порядочную дистанцию.
Надо же, а ведь недавно господин детектив утверждал, что план изменений не претерпел. То ли он принимает решения наобум, то ли нарочно до последнего от меня что-то скрывает. Зачем? Чтоб под ногами не мешалась? Чтобы лишнего не разболтала? Ох, интересно…
Сейчас за нами наверняка велась слежка, поэтому репликами мы с Ро Тондием больше не обменивались. Молча топали по указанному адресу, сверяясь с интерактивной картой местности. Пару раз нас чуть не сбил фет-фат (ага, стало быть, в ходу у них не только пузыри), ещё дважды нам яростно сигналили ферри-фаты. Затем мы умудрились сослепу напороться на какого-то депрессивного пешехода, который на наши извинения никак не отреагировал. И наконец нашли здание, где находилась нужная квартира.
Тремя днями ранее там высушили человека, который, как и мы, был приезжим. Дело об убийстве собирались замять, а инцидент зафиксировать как несчастный случай, поскольку ни родственников, ни друзей, ни даже коллег по работе у пострадавшего
В отличие от предыдущих жертв, с ним разделались в замкнутом помещении. И обугленную раму у открытой настежь форточки – да-да, ту самую фантастическую улику – большинство следователей связывало с погодными явлениями. Взять, допустим, грозу. В городе, который натурально пропитан электричеством, весьма недальновидно оставлять окна открытыми во время грозы. А этот чудак правилами безопасности пренебрёг, за что и поплатился.
Так, вероятно, рассуждали штатные следователи, и у них не было причин сомневаться в своих выводах. Вернее, они этих причин не находили. Или не хотели искать.
Но высушенный и убитый молнией – не одно и то же.
Я поделилась рассуждениями с Ро Тондием, но он уже вовсю ковырялся в холодильнике и для серьёзных разговоров был непригоден. Именно холодильник он разглядел в квартире в первую очередь. Ни труп (который, к слову, давно унесли), ни следы на месте преступления его не интересовали. Любителю подкрепиться лишь бы лишние килограммы наесть.
– А ну стой, – сказала я, когда Ро Тондий извлёк на свет бутерброды с красной рыбой и шоколадную пасту. – Не смей это лопать. Еда может быть отравлена.
Толстяк приуныл, но только до той поры, пока я не позвала его изучать окно.
Форточка, чёрная от копоти, так и осталась открытой. Стёкла были грязными, и сквозь них улица проглядывалась нечётко, а уж если добавить сюда туман… Удивительно, что я смогла хоть что-то разглядеть.
Это «что-то» мне шибко не понравилось. Прямо на нас с пешеходной дорожки пялилась тыква. Тыквенная башка была прикручена к туловищу как родная. Засёкший нас субъект, казалось, прожил с ней всю жизнь, начиная с пелёнок.
Ро Тондий со своей близорукостью тоже, как ни странно, тыкву углядел. Он поперхнулся и отодвинулся от окна подальше.
– Ты их впервые видишь? Я уже дважды в Сеа таких встречала. А то и трижды. Но согласна, они жуткие, – неожиданно для себя затараторила я.
– Если ты видела их там, – сипло проговорил напарник, – а теперь видишь здесь, не означает ли это, что они за нами шпионят?
Он нервно оглянулся, сглотнул и сосредоточил взгляд на белой громадине, где таилась просроченная (и не исключено, что отравленная) пища богов. Очевидно, в моменты стресса его сильно привлекали холодильники. Мне же в непростые жизненные периоды хотелось зарыться в плед, укрепить позиции одеялом, обложиться подушками и отстреливаться от неприятеля тюбиками губной помады. Что ж, у всех свои предпочтения.
Ро Тондий принялся вновь инспектировать холодильник и как будто даже отыскал на одной из стенок отпечатки пальцев. Однако на небо откуда-то наползли сизые тучи, ветер резко усилился, перерастая прямо-таки в ураган. Створка форточки захлопала, и толстяк, оторвавшись от экспертизы, бросился к окну – закрывать.
В это время я занималась изучением ванной, где идентифицировала подозрительный гель для душа и зловещие разводы на кафеле. Но когда снаружи вдруг поднялась буря, мой внутренний страж порядка забил тревогу.