Ягайло - князь Литовский

Левицкий Геннадий Михайлович

Впереди сражался громадный рагнетский комтур, поражавший одним взмахом меча до трех противников сразу, слева и справа остервенело рубились Куно фон Хаттенштейн и Энгельгардт фон Ротенштейн. За ними вступили в бой на ходу взбиравшиеся на коней прочие рыцари и кнехты. Приложив неимоверные усилия, крестоносцы отбросили литовцев за ворота, но это не могло спасти положения. Воины Витовта и Ягайлы уже взобрались на стены по лестницам и с подвижной башни, и теперь сыпали на головы всадников камни, заготовленные теми же крестоносцами.

—

Вперед! Не останавливаться! У нас нет другого пути спасения! — Крикнул Хаттенштейн и первый покинул пределы замкового двора.

Приказ великого маршала возымел свое действие, и рыцари с двойным ожесточением заработали мечами. Литовцы сочли за лучшее расступиться и пропустить противника, более походившего теперь на бешеного зверя. Но едва рыцари преодолели живой коридор, как жемайтийцы отважно набросились на следовавших в хвосте колонны легковооруженных кнехтов. Без особого труда их перебили или захватили в плен. Лишь двадцати шести крестоносцам удалось достичь кораблей, число которых также значительно уменьшилось.

А в это время сотни ратников союзного войска устремились в ненавистный замок и растеклись по всем его постройкам в поисках добычи. Оставшиеся в крепости немцы после бегства военачальников сопротивления почти не оказывали, видя его полную бесполезность.

Витовт со своими жемайтийцами добрался до кабинета великого маршала и в короткой стычке уничтожил двух немцев, продолжавших его охранять несмотря ни на что. Дверь комнаты оказалась незапертой, и Витовта встретил рычанием огромный, пятнистый, походивший на леопарда пес. Вид собаки вызвал восхищение князя, но животное отнюдь не ответило взаимностью. Еще мгновение, и у самой груди потомка Кейстута мелькнули белые клыки. Стоявший рядом воин успел на лету пронзить мечем пса, и тот бездыханный свалился у ног победителя.

— Вот и пал последний защитник Риттерсвердера. — Подвел итог Витовт.

Елизавета венгерская

Возвратившееся из удачного похода войско Ягайлы приветствовали жители Вильна, высыпавшие на улицы от мала до велика. Однако князь уделил им не больше внимания, чем копошащимся в пыли воробьям. Оставив свою дружину на попечение воевод, он в нетерпении погнал коня к воротам Верхнего замка.

За крепостной стеной его встречала княгиня Ульяна, уже прослышавшая о возвращении ратников. Бросив поводья всегда поспевающему вовремя услужить Богдану, Ягайло покинул седло и нетвердыми шагами направился к матери.

— С победой тебя, сынок! — Радостно встретила Ульяна сына.

— Какая там победа, матушка, — сокрушенно махнул рукой Ягайло. — Один замок у немцев взяли, а отдать Витовту пришлось третью часть Великого княжества Литовского.

— Напрасно печалишься, Ягайло, — успокоила его княгиня. — Не отдай Витовту треть нашего княжества, ты бы уже лишился всех земель, трона, а может быть и жизни. Города, возвращенные двоюродному брату, должны принадлежать ему по

праву наследия, а это значит, что ты, ровным счетом, ничего не потерял.

— Ты, как всегда, права, мать…

Беседуя на ходу, мать с сыном таким образом вошли в замок и проследовали в кабинет Ягайлы.

— А теперь, матушка, расскажи о своем странствии. Когда вернулась? Удалось ли повидаться с братьями? Как тебя принял Дмитрий московский? — Посыпались вопросы из уст Ягайлы, словно из рога изобилия.

— Воротилась я вчера после полудня. — Начала Ульяна по порядку отвечать на вопросы сына. — Выполнила твое поручение и на обратном пути заехала в Тверь. С братьями повидалась и три денька погостила у них. При дворе тверских князей встретила твоего давнего знакомого.

— Кого же? — Насторожился Ягайло.

— Митрополита Киприана.

— Каким ветром занесло в Тверь духовного пастыря?

— После того как он бежал из Москвы от Тохтамыша, Дмитрий Донской отказался принять его. К тебе же ехать митрополит тоже боится.

— И правильно делает, что боится. Изменнику не будет от меня пощады.

— Зачем ты так, Ягайло? Киприан человек образованный, умный…

— Даже слишком умный — не люблю таких.

— Оставим Киприана. — Махнула рукой Ульяна. — Вижу, сынок, тебе не терпится узнать, что сказал московский князь насчет сватовства.

— Это интересует меня, матушка, не в такой мере, как ты полагаешь. И все же, конечно, расскажи.

Княгиня Ульяна удивленно пожала плечами и приступила к изложению результатов своего посольства.

— Встретил меня великий князь московский честь по чести. Правда, держал себя горделиво, надменно, как будто я посланец государства, гораздо меньшего по силе московскому.

— Забыл москвитянин, как отец мой под стенами стольного града Дмитрия стоял. — Злобно промолвил Ягайло.

— Дмитрий возгордился после победы над татарами. Теперь даже хан не в силах отнять у него ярлык на великое княжение Владимирское. — Заметила Ульяна. — Хотя Тохтамыш и сжег Москву, но она быстро встала на пепелище, и теперь на русской земле нет города, равного ей по красоте и неприступности. Должно быть, известно Дмитрию и нынешнее положение Великого княжества Литовского, иначе говорил бы он более ласковым голосом.

— Бог даст, еще заставим Дмитрия говорить по-другому. — Продолжал злиться сын.

— Однако дары победитель Мамая принял с благодарностью…

— Еще бы, кто же от даров отказывается! — Удивленно заметил Ягайло.

— Что касается дочери, то Дмитрий сказал: дитя она еще малое, неразумное, и рано ей думать о замужестве. Вот через годик подрастет, тогда и обговорим это дело. Из его речи я также поняла: Дмитрий московский надеется видеть своего зятя в воли тестя.

— Как это?

— В лучшем случае ты, Ягайло, станешь покорным Москве, а в худшем, Дмитрий Донской надеется присоединить Великое княжество Литовское к своим владениям.