Ягодка, или Пилюли от бабьей дури

Веденская Татьяна

– Ты врешь, врешь! Ты ему намекнула. Ты просто хотела мне навредить, – причитала Лера.

– Ты в порядке? Ты где? – испугалась Света. – Я сейчас приеду.

– Не смей. После всего этого я знать тебя не хочу.

– Я не сказала никому ни слова, клянусь, – Света произнесла это так твердо и уверенно, что Лера поверила.

– Тогда я просто не понимаю, – всхлипнула она. – Ты не знаешь, где Михаил? Я… я не могу найти его номера. – Это была ложь, номер Михаила у Леры был, но она просто не могла представить, как она позвонит ему. И что спросит? Не он ли выяснил каким-то неведомым образом правду и сказал своему сыну,

который ему на самом деле ни черта не сын?

– Хочешь, я схожу к Бене? – предложила Света.

Лера встрепенулась:

– Да. Да, сходи и позвони мне. И… знаешь, я тоже подъеду.

– А если его нет? Подожди, пока я тебе не позвоню. – Света пыталась говорить спокойно, однако это было не так легко, ведь, как ни крути, она была по локти замешана в происходящем. И напугана, если уж говорить начистоту.

– Звони! – крикнула Лера и отключилась. Но ждать и ничего не делать она больше не могла. Это было выше ее сил. К тому же скоро должен был приехать Георгий, и видеть его сейчас, улыбаться и болтать о его бизнесе было бы просто невозможно. Лера запихнула в сумочку телефон и выскочила из дому, впервые за много лет не задумавшись даже о том, во что она одета, подходит ли обувь к одежде, а одежда к сумке. Не говоря уж о том, что на ее лице не было ни следа тонального крема, теней или туши для ресниц. Что было – она размазала, когда помимо ее воли из ее глаз неожиданно полились слезы. Наносить косметику заново у нее не было сил, к тому же в машине, сидя за рулем, она снова принялась реветь.

* * *

Тем временем Светлана, жившая буквально по соседству, достигла пункта назначения значительно быстрее. И, не зная только, радоваться этому или нет, она убедилась, что все участники покрытой пылью прошедших лет драмы на месте. Дверь в квартиру была приоткрыта, оттуда доносились приглушенные голоса. Разобрать слов было нельзя, но было ясно, что это голос Бени, а это – Михаила. Света постояла у входа, думая, звонить ей или не звонить, но не стала – зашла так. Из двери ванной комнаты на нее вылетела Ирма, в джинсах и какой-то традиционной фуфайке.

– Ты тут откуда? – удивилась Ирма. – А, эта позвонила?

– Звонила. – Света кивнула, сглотнув подступивший к горлу комок.

– Нет, ну и как это тебе? – спросила Ирма, всем своим видом показывая, что она готова разорвать предыдущую супругу своего любовника со всем свойственным ей пылом.

– Мне это кажется ужасным, – совершенно искренне ответила Света.

– Ирма, кто там еще? – крикнул Михаил и высунулся из кухни. – Света? Ты откуда? – повторил Ирмин вопрос он и тут же сам понял, откуда. Но он, в отличие от своей задиристой избранницы, отреагировал спокойно. Сказал, чтоб проходила на кухню и пила чай. И улыбнулся, как всегда, доброй и открытой улыбкой, от которой Свете стало еще хуже на душе. Она прошла в кухню, там, на стуле у окна, сидел Беня, бледный, растрепанный, с темными кругами под глазами, а на столе стояла открытая бутылка какой-то бурды. Виски, что ли? Света не разбиралась в дорогих напитках.

– Тетя Света? – воскликнул Беня, и глаза его подозрительно заблестели.

– Ш-ш-ш, – сказала она. – Что случилось?

– Я… я узнал, что мать мне всю жизнь врала, – сказал он и поджал губы.

Света смотрела на него, такого еще ребенка, и думала о том, что, если бы мир был справедлив, Михаил был бы его настоящим отцом. Настолько

эти двое были близки и похожи, словно в детстве, в качестве компенсации отсутствующих общих генов, сын впитал в себя всю натуру своего отца, все лучшее и одновременно худшее, что было в нем. Он вырос добрым и хорошим человеком, не взяв почти ничего от своей матери. Удивительно, как все сложилось.

– Ну-ну, сынок. Не надо так, – пробубнил Михаил. – Она все равно твоя мать.

– И ты ее еще защищаешь? Она же тебя обманула!

– Ну, значит, у нее была причина. – Михаил развел руками, а потом налил по чуть-чуть бурой жидкости в три стопки. Себе он не наливал – оказалось, он был за рулем.

– Ты пойми, она ж на него все повесила. Семимесячным, как же, он родился. Четыре кило! – Ирма возмущенно резюмировала то, что произошло. Оказалось, что накануне этого дня, то есть вчера, Беня скучал, сидя в коридоре поликлиники с собственной медицинской картой, проходил очередную какую-то диспансеризацию для военкомата.

– Он прочитал в карте, что у его родителей отрицательные резусы. Запись еще из детской карты была перенесена, понимаешь? – пояснила Ирма. Беня только молча опрокинул стопку.

– Понимаю. – Света кивала, как кукла.

– Ну, написано и написано. И ладно бы, только в его карте для военкомата написан Бенькин собственный резус – положительный. А это невозможно, понимаешь?

– Понимаю.

– Ну, он подумал, что тут какая-то ошибка. Позвонил Мишке. А тот даже донором был, знает, какая у него группа. И резус, естественно. Ну, позвонил этой. Ты бы знала, как она задергалась. Сразу поняла, о чем речь. Говорю тебе, она просто тупо использовала Мишку.

– Не надо так, Ирма, – посуровел Михаил. – Не надо так вот судить человека.

– Пап, ты хоть себя слышишь? – вынырнул из своих ладоней Беня. – Почему не надо ее судить? Я всю жизнь тебя любил и сейчас люблю, а оказывается, что…

– Что оказывается? – Михаил пожал плечами и положил свою ладонь поверх Бениной головы. – Что больше не стоит нам любить друг друга? Ты что же теперь думаешь, что ты мне не сын больше? Поверь, это все не имеет для нас никакого значения.

– Для нас – да, не имеет, – согласился Беня и, помолчав, насупился, – но не для нее. Ее я больше знать не хочу.

– А вот так нельзя. Кто ж так с матерью, – возразил Михаил, но Беня сделал вид, что не услышал ничего. Он повернулся к Свете и, натянуто улыбнувшись, спросил:

– Тетя Свет, а вы чего же чай не пьете?

– Я знала, – сказала Света и опустила глаза.

Возникла долгая, очень долгая пауза, потом Ирма первая пришла в себя и воскликнула:

– Что ты такое несешь?!

– Да, я знала. Это вообще была моя идея – чтобы вы, Миш, поженились. Это я придумала. Лера этого не хотела, я посоветовала.

– Не может такого быть! – воскликнула Ирма, а Михаил молчал, глядя на Свету спокойным взглядом.

– Может. Ты прости меня, Мишка. Я не должна была. Мы, мы обе не имели никакого права… Хотя я понимаю, такое не прощают. – Света говорила быстро, боясь, что ее заткнут и уже не дадут выговориться. – Ты знай, я действительно думала, что так – лучше всего. Все равно это было подло, ты имел право знать, ты не должен был, не обязан был жениться и волочь все это на себе вот так…

– Если уж на то пошло, – прервал ее Миша, взяв за руку, – если уж на то пошло, я тоже все знал.