Шрифт:
Посвящается моему папе Виталию Тренину
Он что-то знал
Роман связан с некоторыми событиями, происходившими в моей жизни.
Любое совпадение имён с реальными людьми случайно. Сходство географических названий, с существующими топонимами, закономерно, но не ищите на карте посёлок Клюквенный Наволок, это выдуманное место.
Действие происходит в невыдуманной России нулевых годов.
Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И
Что мир –
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.
Велимир Хлебников
Ягод нет кислее клюквы
Я на память знаю буквы
Самуил Маршак
Первые ягоды клюквы выросли на земле, где пролилась кровь верховного шамана племени ленапе, погибшего в битве со злыми духами…
Воин, съевший клюкву перед схваткой, одержит победу.
Вождь Медвежий Коготь
Пролог
В тот осенний день, я перешагнул грань доступную человеку, разведал что-то важное и светлое, наверно самое главное в моей жизни, помню, что взглянул на мир с улыбкой, но тут же забыл о том знании.
Папа и шестилетний сын, бредут уже два часа по туманному застывшему лесу. Мальчик устал, но не подаёт виду, только иногда спрашивает отца: – Долго ещё?
– Почти пришли, родной.
Где-то там, за величественными, уходящими в белую пустоту, высокими колокольнями северных елей в подвесках седого лишайника, их ждёт огромная рыжая торфяная равнина, усыпанная алой клюквой. Они выбираются из чащи на перекресток просек, квартальный столб упал от старости, отец прислушивается к туману, как будто хочет спросить совета. Наверно он немного растерян, ушёл с пути, но виду не подаёт, аккуратно поднимает гнилой столбик, устанавливает его на старое место и всматривается в истёршиеся от времени и стихии номера кварталов.
– Смотри, сын, четыре цифры, грань между маленькими, показывает на север, а большими – на юг. Встань лицом на север и вытяни правую руку, там восток и наша цель.
Деревья мельчают, под ногами хлюпает. Мальчик сбивает влагу с паутины на кустиках черники, донышком двухлитрового алюминиевого бидончика, перед глазами мелькают отцовские сапоги, он старается шагать широко, но не может попасть в большой след, приходиться прыгать, переходить на бег. Лес расступается и безбрежное болото, исписанное редкими кривыми восклицательными знаками чёрных сосен, открывается взору путников. Папа нагибается, хватает длинной рукой несколько красных горошин со мха, и пересыпает в ладошку сына. Мальчик пробует, и челюсти сводит: – Кислятина!
– Ничего ты не понимаешь, – отец смеётся, несётся как лось, размахивая дедовской двухведерной корзиной, прыгает на кочку, цепляется за стволик чахлой сосенки, и кричит, будто матрос, смотрящий за горизонтом с шаткой марсовой площадки:
– Вперёд сынок, начинаются ягодные земли!
Часть первая
1
Кирилл вытащил рюкзак в тамбур за полчаса до остановки. Проверил документы в наплечной сумке, хлопнул ладонью по карману с деньгами, прислонился к холодному железу старого вагона, стонущего и дрожащего, в такт ударам колесных пар. В углу грохотало пустое ведро из-под угля. На противоположной стенке призывно краснела ручка стоп-крана, провоцируя на шальные поступки. Отогнав искушение, он посмотрел в окно: – «Интересно, только мне, всегда хочется за него дернуть?»
За бортом проплывали болота с еловыми берегами. Склоны железнодорожной насыпи, заваленные старыми шпалами,
Кирилл Николаевич Савельев – главный герой настоящей истории, скуластый, худощавый, но размашистый в плечах, коротко остриженный молодой человек, недавно окончил естественно-географический факультет педагогического университета и взял направление на работу в село, затерянное на просторах северной тайги. В районном отделе образования захлопали в ладоши, когда узнали, что в Клюквенном Наволоке появится географ. Последние десять лет, описывал землю и природные особенности дальних стран, в деревенской школе, крепко выпивающий трудовик Юкко Карху, о котором необходимо написать подробнее, поскольку, поселился молодой географ в ягодных красивых местах, только благодаря этому замечательному человеку.
Юкко Матвеевич Карху, сын красного финна Матти, или Матвея, как прозвали мятежного старика на селе. Матти, выдающийся представитель своего народа, в революционные годы бежал в Россию, занимал важные посты, в великую чистку попал под каток государственной машины, отсидел десять лет, и в итоге оказался выброшен бурным потоком жизни в тихую заводь Клюквенного Наволока. Здесь нашёл свою последнюю любовь и на шестом десятке родил сына, – будущую палочку выручалочку для школьной администрации. Юкко, не бывая в университетах, но благодаря своему просвещённому отцу, получил энциклопедическое домашнее образование, говорил на финском и английском, много читал, разбирался в естественнонаучных дисциплинах. Подружившись с этим интересным человеком, Кирилл поймёт, что история, биология, физика и химия с географией, для неугомонного финна, – так, семечки. Этот нетипичный, загруженный до краешка самой разнообразной информацией, учитель труда, хорошо смотрелся бы в обнимку с Сократом, на античных философских посиделках. Матвеич не побрезговал кубком молодого критского вина, за которым сгоняли бы в ближайшую древнегреческую лавку румяный Платон с доанабасисным Ксенофонтом, а финн, толкал ироничные речи, споря с Демокритом, ныряя в невообразимые полемические дебри, в итоге, конечно, соглашался бы с разумными людьми.
В школе он, словно штрафной ударный батальон, закрывал самые сложные направления: захандрил историк Андрей Абрамович Левин, – худощавый и нервный брюнет, и вот уже Юкко, тыкает указкой в карту, будто поражая врага смертоносным гладиусом, разворачивая пятиклашкам эпическую картину падения Карфагена. Проспала учительница русского языка и литературы, Василиса Михайловна Федотова, перебрав с подругами чудесного ароматного самогона собственной выгонки, трудовик тут как тут, схематизирует на доске меандры поэтических течений серебряного века и, вскочив на стул, цитирует на память «Облако в штанах», перед оцепеневшими старшеклассниками.
Выпускники педвузов упорно не хотели ехать в Клюквенный Наволок, а чиновники от образования не очень то и искали замену, неутомимому трудовику, который продолжал свое нелегкое дело. Увы, даже радиоизотопные термоэлектрические генераторы, когда-нибудь выдыхаются. Матвеич дал сбой: замахнувши стакан перед уроком географии в седьмом классе, он вдруг начал при описании Антарктиды, затирать ученикам про четвертый рейх, сбежавшего в конце войны Гитлера, секретные базы нацистов на белом континенте и захороненные, под километровым слоем льда, летающие тарелки. Как пена на малиновом варенье, неожиданно всплывшая из дальних кладовых перегруженного мозга, информация, не предназначалась для неокрепших детских умов, школяры стали задавать странные вопросы родителям, которые пошли к директрисе Алевтине Ивановне Кузьминой, кстати, спокойной и рассудительной женщине, собравшей по этому поводу педсовет. Юкко в те дни был в ударе, заявил на сходке в учительской, что базы нацистов, возможно, есть не только в Антарктиде, но и на обратной стороне луны, и этим похоже вывел из терпения даже звёзды. Ну, или как там решаются важные вопросы бытия? Кто, режиссирует и включает нам это кино?