Яко Вертоград во цветении
Шрифт:
Пахло озоном, как после грозы.
Я побрел по краю ямы и наткнулся на ту самую яблоню. Сломал сухую веточку, она хрустнула. И тут заметил лежащую у ствола овцу, а несколько правее — орла. Овца потянулась, поднялась на ножки, проблеяла. Я смотрел на вернувшееся из загробного мира животное, ошарашенный. Она подошла к орлу, обнюхала — и кинулась в ужасе прочь — к развалинам древнего города, недавно воскресшего на краткий срок
Я подошел к царю пернатых, осторожно тронул рукою его головку. Она была холодной, твердой. Я отломал от яблони толстый сук-рогульку, свободной рукою поднял с травы орла.
О чем я думал, возвращаясь к машине с обломком умертвлённой дельфином несчастной яблони и затвердевшим трупом погибшей бесславно птицы? Ни о чем. Двигался как истукан. Как лунатик. Как заведенный робот. И пришел в себя лишь тогда, когда, укладывая ношу на заднее сиденье, заметил белевший лист бумаги. На нем значилось:
«ПРОСТИ МЕНЯ, КУЗНЕЧИК. ВОЗВРАЩАЙСЯ В ГОРОД. И СЕГОДНЯ К 17.00 БУДЬ НА НАШЕМ КАМНЕ».
Вместо подписи стояло:
«ТА, КОТОРУЮ ТЫ ВСЕМ ОДАРИЛ».
16
Через час я заехал, как обещал, за Раушан и Оналбеком, наплел им что-то о внезапной хворобе Альгндаса Рамвайло, привез милую чету в город. У помпезного здания академии наук я распрощался с ними, извинившись, что завтра возвращаюсь скороспешно в Москву. Это была чистейшая правда. О событиях минувшей ночи, разыгравшихся у Зуба Шайтана, не упомянул ни слова. Каждому — свое.
17
И опять стою в горах над Горельником, на Мариином валуне, и опять к небесам воззываю:
— Э-сан-то-ма-а…
И тоннель замыкает кольцо чудес вокруг меня, замыкает, как в прошлый раз. Но там, на экране, где обнимались тогда в блаженстве хороводы и хоры светил, — на пол галактик» раскинулся сад в неистовом цветении. Пиршество диковинных соцветий, листьев, плодов. Но где же колдунья, где?
И воззываю к тоннелю:
— МАРИЯ…
И отвечают и сад, и тоннель:
— Я ЗДЕСЬ. Я ТЕБЯ ЖДУ.
— МАРИЯ, КТО ТЫ, МАРИЯ?
— Я — ТВОЯ ТЕНЬ. ВЕЧНАЯ СПУТНИЦА. ВОЗЛЮБЛЕННАЯ. СЕСТРА. НЕВЕСТА. МАТЕРЬ. ДЩЕРЬ. МЫ НЕРАЗДЕЛИМЫ, КУЗНЕЧИК. КАК С СОЛНЦЕМ — ЗЕМЛЯ. МЫ СВЯЗАНЫ ЦЕПЬЮ КАРМЫ. НАВЕК.
— НО Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ. КАКАЯ ЦЕПЬ? КАКАЯ КАРМА?
— О УЗНАЕШЬ, УЗНАЕШЬ, МИЛЫЙ. В КАЖДОЙ МИМОЛЕТНОЙ ЖИЗНИ,
— КЕМ ПРЕДПИСАНО ВО ВСЕЛЕННОЙ?
— ВСЕЛЕННОЙ.
— КАК ПРЕДПИСАНО?
— КАК ТЫ МЕНЯ СПАС НА ЗЕМЛЕ. И ТОБОЮ СНЕСЕННАЯ БЕЗ РОПТАНИЙ ПОДЛОСТЬ ОТ ЩЕЛКАЧЕВА, И ПРЕДАТЕЛЬСТВО НЕВЕСТЫ ТВОЕЙ, И ЗНАКОМСТВО С АЛЬГИДАСОМ, И ДАЖЕ СМЕРТЬ — ВСЕ СПЛЕТАЛОСЬ БОГАМИ ПРЕДВЕЧНЫМИ ТОЛЬКО ЗАТЕМ, ЧТОБЫ ТЫ СПАС МЕНЯ, КУЗНЕЧИК.
— НО ТЕ, КТО ПРЕДАЛ И ИЗМЕНИЛ, ОСТАНУТСЯ НЕ НАКАЗАНЫ. А НЕВИННЫЙ РАМВАЙЛО — МЕРТВ!
— НЕ ТРЕВОЖЬСЯ. МАШИНА ВОЗДАЯНИЯ — СОВЕРШЕННЕЙШАЯ ИЗ ЗВЕЗДНЫХ МАШИН. ПРЕДСТОЯЩЕЙ ЗИМОЮ ЩЕЛКАЧЕВА-СТАРШЕГО СНИМУТ СО ВСЕХ ПОСТОВ, ВТОПЧУТ В ГРЯЗЬ. ОН ПОКОНЧИТ С СОБОЙ. СЫН ЕГО ЗА ГОД СОПЬЕТСЯ. А ИНЕССА, НЕВЕСТА-ПРЕДАТЕЛЬНИЦА, ЗАНЕСЛА ОТ ЧЕРНОКОЖЕГО КУЛЬТУРИСТА В СВОЕ ЛОНО СПИД.
— НО РАМВАЙЛО, РАМВАЙЛО!
— СМЕРТЬЮ ОН ИСКУПИЛ ГРЕХИ ПРОШЛОГО СВОЕГО БЫТИЯ. КОГДА БЫЛ КРОВОЖАДНЫМ ВОЖДЕМ НА ОБИМУРЕ.
— РАСТОЛКУЙ ЖЕ, МАРИЯ, ПОНЯТНЕЙ: КАК ПРЕДПИСАНО НАМ ДРУГ ДРУГА СПАСАТЬ?
— НАДЕЛЯЯ ОБЛИКОМ БЫТИЯ ПРЕДСТОЯЩЕГО. ПОМНИШЬ, ТЫ ПОЖЕЛАЛ ОБРАТИТЬ ГОРБУНЬЮ В ВЕЧНО ЦВЕТУЩИЙ САД. И ОН — ПРЕД ТОБОЮ. ЭТО Я, МАРИЯ. МОЙ ИСКУС НА ЗЕМЛЕ ПОДОШЕЛ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ К КОНЦУ. ДО СЛЕДУЮЩЕГО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ, ЧЕЛОВЕЧЕ! И ТОГДА УЖЕ Я, БУДУЧИ САДОМ, ТЕБЯ ПРЕОБРАЖУ.
— КЕМ ЖЕ Я СТАНУ, МАРИЯ?
— В ПАЛЕСТИНЕ БРОДЯЩИМ ПРОРОКОМ.
— НО КОГДА?
— КОГДА ПОБЕДИТ СВЕТЛОЛИКИЙ. И ЗАПОМНИ: Я ПЕРЕДАЮ ТЕБЕ ОТНЫНЕ ТО, ЧЕМ ВЛАДЕЛА В ОБЛИЧЬЕ МАРИИ, — ДАР ЖИВОЕ И НЕЖИВОЕ ВИДЕТЬ НАСКВОЗЬ. НО ОСТЕРЕГАЙСЯ ПРЕДРЕКАТЬ СМЕРТНЫМ — НЕОТВРАТИМОЕ. БУДЬ ОСТОРОЖЕН, КРАЙНЕ ОСТОРОЖЕН, ПРОРОЧЕСТВУЯ. И НЕ МЗДОИМСТВУЙ, КАК ПРЕЖДЕ СЛУЧАЛОСЬ С ТОБОЮ. ДАНЬ НЕ СБИРАЙ С УБОГИХ И СИРЫХ ЗА ПРЕДВЕЩАНЬЯ. ПОМНИ: НЕБО ПИТАЕТ ПРОРОКА.
18
И растаял тоннель. И сад вечно цветущий исчез. Я увидел на камне перед собою эту картину, что на стене. Из какого материала?.. Кто ж его знает, Борис Тимофеевич. Но не мнется: хоть гармошкой сложи, хоть в ладони сомни и комком, — распрямляется без единой вмятины… Взгляните еще раз на Марию, автор «Отсветов сверхъестественного»…
19
Яко вертоград во цветении…