Яковлев А. Сумерки

Неизвестно

Тем временем в апреле — мае 1937 года от заместителя наркома НКВД Прокофьева, начальника особого отдела Гая, заместителя начальника оперативного отдела Воловича, быв­шего начальника ПВО Медведева выбили показания о том, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Фельдман и некоторые другие участвуют в военном заговоре.

Настойчивость советской и иностранных разведок срабо­тала. 10 мая 1937 года Тухачевский и Якир были освобожде­ны от занимаемых ими постов. Вскоре они, а также Корк, Фельдман, Эйдеман и Уборевич были арестованы. Началась масштабная фальсификация дела о военно-фашистском за­говоре. Прибегая к обману, шантажу, избиениям, следовате­ли добились от Путны, Фельдмана, Корка, Примакова, а за­тем и от Тухачевского,

Эйдемана, Якира и Уборевича при­знаний в государственных преступлениях. Они оговорили большую группу видных военных и политических работни­ков армии.

С 1 по 4 июня 1937 года состоялось заседание Военного совета при наркомате обороны. Его участники были озна­комлены под расписку с «признательными» показаниями Ту­хачевского и других. Эти же показания широко цитирова­лись в докладе Ворошилова, который он начал с утвержде­ния, что «органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго за­конспирированная контрреволюционная фашистская орга­низация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии». Ворошилов призывал: «Немедленно, сейчас же же­лезной метлой вымести не только всю эту сволочь, но все, что напоминает подобную мерзость...».

Сталин заявил, что в стране был «военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и фи­нансирующийся германскими фашистами». Руководителями этого заговора были названы Троцкий, Рыков, Бухарин, Руд- зутак, Карахан, Енукидзе, Ягода, а по военной линии — Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман и Гамарник. Сталин сообщил присутствующим, что из этих лиц десять че­ловек, кроме Рыкова, Бухарина и Гамарника, являются шпионами немецкой, а некоторые — и японской разведок. Сообщив, что по делу о заговоре уже арестовано 300— 400 военнослужащих, Сталин выразил недовольство отсутст­вием разоблачительных сигналов с мест и сказал, что если в них «будет правда хотя бы на 5%, то и это хлеб».

Разрозненные дела на всех военачальников 5 июня

1937 года были объединены в одно следственное производст­во. Оно получило название «Военно-фашистского заговора». Вышинский формально допросил всех обвиняемых, доложил Сталину и подписал обвинительное заключение. 11 июня пе­ред началом судебного процесса на приеме у Сталина были Ежов и председатель суда Ульрих. В этот же день дело Туха­чевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Примакова, Фельдмана и Путны рассмотрело Специальное судебное при­сутствие Верховного суда в составе Ульриха, Алксниса, Блю­хера, Буденного, Шапошникова, Белова, Дыбенко, Каширина и Горячева. При полном отсутствии доказательств, основыва­ясь только на самооговорах, Судебное присутствие пригово­рило их к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение на следующий день.

Еще до вынесения приговора Сталин разослал в крайко­мы, обкомы и ЦК нацкомпартий телеграмму следующего со­держания: «В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими ЦК предлагает Вам организовать митинги рабочих, где воз­можно, крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения выс­шей меры репрессии...»

Расправа с высшим звеном армии оказалась для каратель­ных органов мощным сигналом к активизации арестов лю­дей среднего командного состава «за связь с заговорщика­ми». Только за девять дней после суда над Тухачевским и другими подверглись аресту (как участники военного загово­ра) 980 командиров и политработников.

В 1937—1938 годах Сталин, упорно добивая армию, про­должает ориентировать НКВД на проведение чисток и арес­тов в РККА по обвинениям во вредительстве, терроризме, шпионаже в пользу японской и финской разведок, польского генштаба, в принадлежности к белогвардейским организаци­ям. Ежов организует инициативу с мест.

Предложения посы­пались без промедления и в массовом порядке. Начальник УНКВД по Свердловской области Дмитриев докладывает Ежову о контрреволюционной националистической органи­зации коми-пермяков. Сообщалось, что она связана с пред­ставителями финского правительства и вынашивала «планы присоединения к Финляндии угро-финских народностей Урала». Ежов докладывает Сталину и получает его резолю­цию: «Г. Ежову. Очень важно. Нужно пройтись по Удмурт­ской, Марийской, Чувашской, Мордовской республикам, прой­тись поганой метлой».

В феврале 1938 года начальник УНКВД по Саратовской области Стромин сообщил, что в частях 53-й дивизии выяв­лена «молодежная немецкая фашистская организация — фи­лиал германской фашистской партии». Ежов немедленно ин­формировал ЦК об аресте членов этой организации. Вскоре он доложил об «успешных» действиях НКВД, «разоблачив­ших» «контрреволюционную белогвардейскую организацию РОВСа» в Приморье, финансируемую Харбином. Сталинская резолюция: «За арест всех 17 мерзавцев».

Ознакомившись с протоколом допроса командующего войсками Харьковского военного округа Дубового, генсек велел арестовать еще 18 старших командиров. От арестован­ного редактора «Красной звезды» Ланды следователи выбили показания на десятки руководящих политработников армии. Сталин написал начальнику Главного управления по начсос­таву Щаденко: «Обратите внимание на показание Ланда. Ви­димо, все отмеченные (названные) в показаниях лица, пожа­луй, за исключением Мерецкова и некоторых других, — явля­ются мерзавцами».

В архивных документах содержатся разноречивые сведе­ния о количестве военнослужащих, репрессированных в 1937—1938 годах. Однако и приведенные данные дают осно­вание утверждать, что репрессии носили массовый характер, а для армии — катастрофический. 29 ноября 1938 года на за­седании Военного совета Ворошилов заявил: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды... Мы вычистили больше 4 десятков тысяч человек...» Среди них были 3 заместителя наркома обороны, нарком Воен­но-морского флота, 16 командующих военными округами,

26 их заместителей и помощников, 5 командующих флотами,

8 начальников военных академий, 25 начальников штабов округов, флотов и их заместителей, 33 командира корпуса, 76 командиров дивизий, 40 командиров бригад, 291 командир полка, два заместителя начальника Политуправления РККА, начальник Политуправления ВМФ. Из 108 членов Военного совета к ноябрю 1938 года из прежнего состава осталось только 10 человек.

В декабре 1937 года Ворошилов направил Сталину доносы Щаденко и Хрулева о том, что маршал Егоров в разговоре с ними возмущался необоснованным возвеличиванием роли Сталина и Ворошилова в гражданской войне и в замалчива­нии его, Егорова, имени, хотя у него военных заслуг было больше. Вскоре Егоров был снят с поста заместителя нарко­ма обороны, а затем арестован. Усилиями следствия он был признан виновным по длинному списку обвинений. Прежде всего, в установлении преступных связей в 1919 году с руко­водителями «антисоветской организации» — С. Каменевым и П. Лебедевым, а также с Троцким, по заданию которого пытался сорвать план Сталина по разгрому Деникина. Егоро­ву инкриминировалось установление связей с Рыковым и Бубновым в 1928 году и создание в армии террористической организации правых, установление связей с германским генштабом в 1931 году, а в 1934 году — с польской разведкой. В феврале 1939 года маршал был расстрелян. На трагический исход этого дела повлияло и фривольное поведение его же­ны, красивой молодой женщины, которая не скрывала свои «особые отношения со Сталиным».