Якудза из другого мира. Том XI
Шрифт:
Норобу тоже поднял катану…
Глава 7
Сверкнуло на солнце лезвие, и тут же послышался звон стали. За один краткий миг катана опустилась молнией и выбила танто из рук Такаюки. Танто взвилось в воздух, отлетело на пару метров и успешно скрылось между корней белокопытника.
Уже заглянувший в зрачки смерти самурай не поверил произошедшему и застыл, как будто парализованный. Такой подлости от человека, которому доверил смахнуть голову, он явно не ожидал.
—
— А он ещё не заслужил сэппуку, — процедил презрительно сэнсэй. — Это смерть для достойных, а Ногути недостоин такой смерти. Максимум, чего он достоин — подохнуть в сливной канаве, как трусливый шелудивый пес.
Губы Норобу кривились, как будто он с трудом удерживается от плевка. Давненько я не видел такого пренебрежения на морщинистом лице. Как будто сэнсэй лицезрел слизня среди навозных мух.
— Что случилось, господин? Дрогнула рука? — с надеждой спросил Такаюки.
Он всё ещё не верил в произошедшее и явно не услышал того, что сказал сэнсэй. Только что молодой господин Ногути попрощался со светом, с жизнью, с прошлым… И тут на тебе, здрасте, дети, Новый год!
— Я сказал, что ты, мерзкая отрыжка обезьяны, не заслужил такой почетной смерти, — проговорил Норобу. — Тебе можно лишь сохнуть среди такой же грязи, как и ты!
Такаюки с недоумением покосился на сэнсэя. О чем это он?
Я тоже смотрел с любопытством. Хорошо зная своего сэнсэя, могу предположить, что если сейчас неудавшийся самоубийца скажет что-нибудь не то, то вместо почетной смерти огребет обычных звездюлей.
Мне было интересно — с чем связано такое кардинальное изменение настроения Норобу? Что это за Ногути такой? Ну не стал бы Норобу так жопу рвать ради какого-то постороннего человека… Отмахнул бы бошку, раз тут так принято, и не обернулся бы на труп. А так…
— Господин Норобу, я не понимаю вас, — с заметной холодностью в голосе проговорил Такаюки. — Позвольте объясниться прежде, чем сталь заставит вас замолчать навсегда! Я уважаю ваши седины, но ваши слова стирают всё уважение напрочь.
— Ты хочешь убежать от проблем и бед. Ты бросил в Нагасаки свою служанку и неродившегося ребенка! Почему Кавасаки Акеми должна будет жить без тебя? С какого хрена ты решаешь их судьбу? Кто ты такой, чмо в ботах, чтобы снова трусливо бежать?
Признаюсь честно — ругательству "чмо в ботах" он научился от меня. До этого сэнсэй употреблял его не совсем по делу, так что сегодня произошло первое применение точно по существу.
— Господин Норобу, откуда вы знаете Акеми? — удивленно вскинулся Такаюки. — От нас до Нагасаки не меньше тысячи ри!
Тысяча ри… это примерно четыре тысячи километров. Мда, когда привык кататься на быстром поезде, то не замечаешь расстояний.
Норобу
Требовалось хоть как-то разрядить обстановку. Ну, я и попытался.
— У ней такая маленькая грудь! И губы, губы алые как маки. И самурая ждет в обратный путь, красоточка из Нагасаки, — переиначил я песню из своей реальности.
Пропел негромко, зато душевно, с хрипотцой Владимира Семеновича Высоцкого.
Мужчины уставились на меня с недоумением, а после брякнули хором:
— А ты её откуда знаешь?
— Да не знаю я, это такая песня старая, — пожал я плечами. — Просто настроение хорошее, вот и спел.
— Господин Норобу, так вы скажете — откуда знаете Акеми? — спросил Такаюки. — И почему вас так волнует судьба какой-то служанки?
Шлёп!
Ладонь Норобу встретилась с выбритой макушкой Такаюки точно также, как встречается машина и стена на краш-тесте. Правда, в этом эпизоде всё обошлось без жертв, но вот судя по скорчившейся гримасе Такаюки — оскорбление было нанесено немаленькое.
Молодой самурай соскочил с камня и выпрямился, дыша глубоко и яростно:
— Да как вы смеете! Я же… я…
— Человек, что говорит зазря! — отрезал Норобу. — Ты ушел на войну?
Голос сэнсэя был суров, словно он в сотый раз отчитывал за промахи Киоси.
— Ушел, — кивнул Такаюки. — Но я…
— Ты обещал вернуться? — не стал слушать возражения сэнсэй.
— Обещал, но я…
— Ты обманул Акеми! А ещё хочешь, чтобы твой ребенок вырос в презрении, а также в нищете?
— Не хочу, но мой путь… Мой господин Исида Мицунари был казнен воинами Токугава, а я не смог ничем ему помочь. Мой путь самурая…
И снова сэнсэй не дал ему договорить:
— Твой путь только что был закончен. Самурай Ногути Такаюки из рода Ногути, чей дед был даймё провинции Нагасаки острова Кюсю, только что умер! Он умер как для всего мира, так и для себя! Вместо него родился обычный ронин Ногути Такаюки, чей ребенок скоро родится и озарит этот несправедливый мир своим криком!
— Господин Норобу, вы всего лишь оммёдзи. Вы не смеете приказывать мне! — вспыхнул Такаюки. — Пусть я ронин, но моя самурайская доблесть не посрамлена!
Шлёп!
Выпад Норобу снова увенчался успехом. Ладонь крепко приложилась к выбритой макушке.
— Ты хочешь показать мне самурайскую доблесть? Давай, если победишь, то я позволю тебе совершить сеппуку, а если я одержу победу, то ты признаешь меня своим господином! — сказал Норобу.
— Что? Я? С каким-то очень прозорливым оммёдзи? — покачал головой Такаюки. — Я не знаю, каким образом я признаю над собой другого повелителя, ведь мой господин Исида Мицунари не сравнится ни с кем…