Яма
Шрифт:
— Наверное, о нас будут ходить легенды, — размечталась Фрэнки. — О проделках Мартина всегда болтают. — Она громко икнула. — З-звините. Я даже икать начала от перспективы стать знаменитостью.
— Я зубы почистил уже, если кому-нибудь нужно в сортир, — сообщил Майк.
Отложив стопку бумаги, я откидываюсь на спину, вытягиваю ноги и смотрю на деревья за полуоткрытым чердачным окном. В комнате колебался теплый воздух; в полосах солнечного света, расчерчивающих стол и пол, танцуют пылинки. Снизу раздается звук отпираемой входной двери и голос моей матери. Я отодвигаю кресло.
— Привет, — говорю я. — Заходи.
— Значит, вот где ты творишь, — произносит он.
— Здесь я буду творить, — поправляю я. — Я ведь только начала. Мне немало предстоит написать.
— Мне ли не знать. — Он выглядывает в окно. — Отсюда видна школа. Надо же, я и не думал.
— Ты же никогда сюда не поднимался, — напоминаю я.
— Ты меня не приглашала.
— Просто несколько недель назад здесь еще была помойка. Пришлось все разгрести: мусор, пыль, старые ковры и прочее дерьмо. Потом поставить диван, книжные шкафы, стол. Понадобилось время.
— Я поражен. И что, дело того стоило?
Я вздыхаю.
— Не знаю. Да, наверное. Здесь легче на всем этом концентрироваться, когда видишь школу и больше ничего не отвлекает. Я уже набросала кучу заметок и все такое.
— Я тебя очень люблю, — тихо говорит он. — По-моему, ты очень храбрая.
Я нервно смеюсь.
— Ну, что я могу сказать. Кто-то ведь должен это сделать, правда?
— Да.
— Я тебя тоже люблю.
— Будто я не знаю. — Он слегка улыбается. — По-моему, Лиз, диалогу нас выходит не очень содержательный.
— Тогда я не стану его записывать, — обещаю я.
Какое-то время они болтали, пытаясь поудобнее устроиться на жестком подвальном полу. Потом Фрэнки пошла в туалет переодеваться, две другие девушки переоделись в маленьком чуланчике. Наконец свет был погашен, и они приготовились провести первую ночь в Яме.
Майку не спалось; в его голове мелькали события сегодняшнего дня и вечера, и он пытался посмотреть на произошедшее как можно более отстраненно. После обеда он вышел из дома, собираясь сесть в микроавтобус, отправляющийся в Скалистый край, но опоздал. Теперь оставалась только Яма. Когда пришли остальные, они вшестером спустились по ступенькам в заброшенное крыло отделения английского языка. У подножия лестницы виднелся маленький квадрат голой земли, густо усеянный пивными банками, мусором и истлевшими листьями падуба. Из-под груды сигаретных пачек и обрывков гниющих газет тоскливо торчали искореженные куски железных прутьев. Осторожно ступив в короткий коридор, они на минуту засомневались: яркое мартовское солнце пронзило тьму. Справа виднелась дверь в Яму: деревянная, покрытая облупившейся темно-коричневой краской, с длинными острыми трещинами. Щеколда и висячий замок тусклого цинкового цвета. Мартин достал ключ из кармана брюк, и Майк с улыбкой заметил его безупречно отглаженные стрелки. Мартин всегда уделял внимание таким мелочам.
Когда дверь отворилась, Майк невольно подумал: что за человек последним дышал воздухом этой комнаты?
Сейчас, когда он лежал и размышлял о событиях прошедшего дня, ему пришло в голову, что Яму вовсе не забросили: ее просто никогда не вспоминали. С самого дня постройки Яма стояла пустой, дожидаясь Мартина и ребят. Он улыбнулся и подумал, что в судьбу верит не больше, чем в Бога.
Поверх стука собственного сердца он едва улавливал дыхание остальных обитателей Ямы: они крепко спали. Под небесным сводом, пути к которому не было, Майк повернулся на бок и вслед за остальными провалился в сон.
Глава 2
Утро первого полноценного дня наступило в кромешной тьме, под глухой сигнал будильника Джеффа. Переход от приглушенного слепого сумрака к электрическому свету обжег глаза.
— Когда на душе тоска, — напевала Алекс в уборной. — Та-ра та-да-да.
Лиз достала сковородку и принялась выпускать яичные желтки в колечки жареного хлеба. Яму наполнил густой аромат кипящего свиного сала.
— Какая ты хозяйственная, — восхитилась Фрэнки. — У меня всегда получается все серое, пресное.
— Волосы убери, — проворчал Джефф. — Мне не нужен завтрак с высоким содержанием волокон.
— Что? А, — Лиз заткнула волосы за ворот рубашки.
Они поели; Майк обнаружил, что все еще голоден. Джефф нашел яблоко и разломил его пополам.
— Очень вкусно, — похвалил Майк. — А что-нибудь еще есть?
— Вечно голодный Майк готовится отомстить за заключение, съев своих сокамерников. О нет, — с завыванием изрекла Алекс, — нет, это слишком страшное зрелище! Он сожрет их одного за другим, словно пряничных человечков.
— Спасибо, Алекс. Век не забуду твоей доброты.
— К твоим услугам. Уверена, ты бы сделал то же самое.
— Осторожно, ребята. Сегодня утром она опасна, — заметил Джефф. — До полудня нашу Алекс не узнать.
— Знаете, чего мне хочется? — Алекс мечтательно зажмурилась.
— Наклюкаться? — мило подсказал Джефф.
— Очень смешно. Я хочу стул. Я бы отдала... ну, многое отдала бы, чтобы у нас появился удобный стульчик.
— Очень по-домашнему, — ответил Джефф. — Ты вечно напоминаешь мне чью-нибудь мамашу.
— Почему же ты не взяла стул? — спросила Лиз.
— Как-то не пришло в голову. Не думала, что мне будет так не хватать стула. Ведь когда мы утром встаем, то садимся на стул, так? А здесь сесть некуда. И мне неспокойно.
— Мне тоже неспокойно, — загадочно проговорил Джефф. — Но вовсе не из-за стула.
— Ладно, — сказал Майк. — Тогда я хочу ванну. Большую чугунную ванну с коваными ножками и большими медными кранами. И много горячей воды.
— Вот уж не думала, что мужчинам такое позволяется, — поддела его Алекс.
Майк нехотя улыбнулся.
— Что, мыться?
— Да.
— Хорошая шутка.
Алекс сморщила нос.
— Три дня без ванной. Фу.
— Я люблю принимать ванну, — протянул Джефф. — Но проживу и без нее.
— Конечно. Но сможем ли мы с этим мириться? — улыбнулась Алекс. — Знаете, это будет очень нелегко. Мне будет так не хватать всяких удобных вещей, что есть у меня дома. — Она на мгновение задумалась. — Например, чистых соседей.