Ян Жижка
Шрифт:
В планах папских стратегов значились грозные рати: союз католических панов Чехии и Моравии, венгры под началом императора Сигизмунда, войска силезского герцога, многочисленные хоругви австрийских рыцарей и наемников, четыре тысячи бойцов из Саксонского герцогства, наемники и рыцари мейссенские, тридцать тысяч поляков и литовцев во главе с королем Ягайлой.
Короли шведский и датский, герцоги Лотарингский и Савойский также обязались выставить в поле своих крестоносцев.
Римский папа Мартин V ликовал, надеясь потопить в крови чешский народ.
«Весной 1423 года мы были полны радужных надежд, — сообщил он, — мы возликовали даже, мы
Но когда мы затем узнали, что король польский не явился, а король датский вернулся назад к себе, что пыл немцев остыл, что все святые увещевания и стремления были напрасны и все столь огромные военные приготовления кончились ничем, мы были поражены, и нас охватил страх, мы потеряли всякую надежду, погрузились в печаль и испытывали несказанную боль».
Римский папа Мартин V испытывал «несказанную боль», тосковал: ему не удалось осуществить свой разбойничий план, рассчитанный на истребление всего чешского народа.
Причину неудачи Мартина V понять нетрудно: в католической Европе успели основательно узнать, как крепко колотят по головам чешские крестьянские цепы. Узнали и о возах-крепостях.
Повсюду рассказывали о делах на Витковой горе и у Немецкого Брода:
— Он жив еще, тот слепой чех? Ну, если он поведет своих мужиков, лучше туда не соваться. С ним сам чорт зубы сломит! Год целый буду поститься, надену власяницу, босиком пойду в Рим. Не убоюсь сарацинских корсаров, поплыву в Ерусалим. А в Чехию не пойду!
XXIII. ЖИЖКА ПРОТИВ ПРАЖАН
Ранней весной 1423 года на площади Табора собрался Великий сход братства. К народу обратился Жижка:
— Братья и сестры! Верные люди донесли мне, что пан Розенберг жалуется императору, что, мол, таборокие очень окрепли и день ото дня все усиливаются. Видно, пошла вельможному пану впрок наша наука! Да и как ей не пойти впрок, когда от Вожиц и до Крумлова, от моравской границы до Сушиц — ни одного не погромленного замка, ни крепости, ни панского города, ни уцелевшей панской копны, ни стада… Сейчас от пана Ульриха Табору долго не будет помехи! Я и надумал, братья, что приспело время задать трепку и подлому, вероломному пану Ченку Вартемберкскому. Он сейчас — правая рука пражских советников и все норовит перетянуть их к королевским. Я пойду на Ченка! Отсюда со мной выступит, кто пожелает. Пойдем сначала на восток, к Чаславу, а оттуда на Лабу, к Градцу. Там я и обоснуюсь!
— Обоснуешься?! — перебил Николай из Пельгржимова, епископ
Толпа загудела, задвигалась. Слепец поднял обе руки, призывая сход к спокойствию:
— Есть у вас, братья, неприступный Табор, есть и доброе войско. Никто сейчас не одолеет Табора, да и друзей его — Писка, Домажлиц, Сушиц. Не одолеет, пока вы и братья в союзных общинах способны держать в руках цеп и в силах метнуть камень, пока каждый из вас, кому только не препятствует старость или малолетство, готовы каждый час биться за правду божью! Мы били панов и их чужеземных приспешников, когда сражались, — помните как: малые против больших, горсть против множества, безоружные против вооруженных. Вам ли не отбиться теперь, когда войско Табора обрело грозную силу?!
— Раз так, к чему же уходишь, брат Ян? — воскликнул Богуслав Швамберг.
Забравший влияние в общине, Швамберг глубоко почитал Жижку, хоть и не сходны были их планы и нередко между ними возникали споры. Швамберг искренно не желал ухода с Табора слепого полководца.
— Да разве только на полудне нужна наша народная сила? А на востоке, у Часлава? А на полуночи, у Лабы?.. Хочу поставить на Лабе меньшой Табор, вторую нашу опору. Мы будем, как два брата, вот как я и брат мой Ярослав, неразлучны…
— А здесь без тебя кто останется головою?! — выкрикнул снова Швамберг.
— Что ж, ты и будешь в Таборе головою, брат Богуслав, если Великий сход того захочет.
Затем, отвесив поклоны на три стороны, Жижка произнес:
— Бью челом перед Великим сходом за брата Богуслава!
Швамберг был выбран в гетманы.
На решение Жижки покинуть Табор повлияли прежде всего споры среди братьев, управлявших делами общины. Но Жижкой руководили и стратегические расчеты: желание основать на Лабе вторую народную крепость и прикрыть ею север и восток Чехии. С общиной Табора он договорился о том, что старое войско и новое, которое он создаст на меньшом Таборе, будут выступать в поле совместно.
В конце марта 1423 года с несколькими сотнями воинов и небольшой возовой колонной Жижка выступил из Табора, чтобы никогда уж больше туда не возвращаться.
Вскоре он пришел в город Вилемов в восточной Чехии. Отсюда обратился с призывом к крестьянам Чаславского и Градецкого краев итти на борьбу с панами.
Как то не раз бывало и раньше, имя слепого полководца тотчас подняло народные массы. Вокруг таборитского ядра выросли свежие отряды.
Из Чаславского края Жижка двинулся на север, в сторону владений Ченка Вартемберкского. По пути, в Градецком крае, к нему присоединились вооруженные крестьянские отряды дружественного Табору Оребитского братства.
Пан Ченек метался по Литомержицкому и Болеславскому краям, от замка к замку, от города к городу, ища союзников. Собрав несколько хоругвей рыцарской конницы, он повел их против Жижки.
Слепец прибегнул к излюбленной своей тактике — стал отходить, словно бы уклоняясь от боя, будто неуверенный в своих силах.
Отступающая возовая колонна вышла 20 апреля к возвышенности, на склоне которой стоял небольшой городок Горжица. Возле городка поднимался крутой холм. На его вершине Жижка построил свое возовое ограждение.