Янина
Шрифт:
–Нет, не пройдет!
– упрямо стояла на своем Машка.
–Чего ты хочешь?
–Вас!
–Тогда приходи вечером на сеновал.-процитировала Зинаид фразу из старого советского фильма «Формула любви».
Машка опешила:
–Вы издеваетесь надо мной?
–А ты думала, что я дам тебе большой и чистой любви и питерскую квартиру в 300 квадратов на мансардном этаже?
Машка густо покраснела: «Откуда он знает? Ах, ну да, Янина напела».
–Интересно-продолжал издеваться Зинаид-Тебя больше возбуждаю я как мужчина, или мои
Машка, сгорая от стыда за свое признание в любви, и за последний его вопрос сбежала от профессора.
Зинаид устало усмехнулся: «Сколько уже таких было наивных девочек и признаний?».
Он застал Янину на ее любимом большом камне, нагретым солнцем. Ветер трепал длинные выгоревшие на солнце светло-русые волосы. Она рассматривала маленькую старую фотографию, которую при его появлении накрыла рукой.
–Ты всегда подкрадываешься не заметно?
–Для тех, кто в прошлом, да. Что ты прячешь?
– Это мое личное, и вас не касается.
–Фотография?
Янина на миг выпустила фото, и порыв ветра закружил его в воздухе. Она принялась догонять маленький пожелтевший листочек. Зинаид поймал его первым. Его сердце бешено забилось, казалось, что сейчас выпадет из груди. Он отдал фото Янине и быстро пошел прочь.
Девушка поцеловала изображение и спрятала его в карман на груди своей джинсовой рубашки.
С этого дня Машка, она же Клеопатра успокоилась и больше не надоедала Янине мечтами о профессоре. Она переключилась на парней со старших курсов, приехавших на раскопки Пантикопея чуть позже. Лагерь вырос и забот стало больше.
Но ночное обучение Янины продолжалось во все большем объеме. Янина жадно впитывала новые знания. И тут-же практиковала их, где только возможно.
Как-то Зинаид сказал ей:
–Я знал, что ты способная, но чтоб настолько, не мог себе представить.
–Сам говорил, смиряй свое эго. Такие комплименты до добра не доводят, правда?
–Молодец, хорошо помнишь главный урок. На каждого манипулятора найдется еще больший манипулятор. Раздутое собственное величие – это мыльный пузырь. Будь внимательна и всегда следи за этим.
Глава тринадцатая.
Янина вошла в приоткрытую дверь. Как часто за последние три года она здесь бывала. Как только она переступала этот порог ей казалось, что она входит в храм: спокойствие и умиротворение окутывали ее. Каждый раз здесь ее ожидало новое знание, как новое приключение, манящее за собой.
Она прошла в библиотеку и провела рукой по рядам книг, будто поглаживая. Их собралось здесь тысяча или даже больше. Книги были разные, много старинных в кожаном переплете больших и тяжелых. Это была бесценная коллекция, собранная по всему миру на русском, английском, латинском, французском, арабском, японском и уже забытых древних языках.
Еще не давно Янина не поверила бы что будет понимать эти языки. Откроет такие миры, которые ей не снились.
–Янина?
Она обернулась. Зинаид стоял
–Как ты догадался, что я здесь?
– улыбнулась девушка.
–А запах?
–Ну, конечно. Как я могла забыть?
– Он научил ее обострять обоняние. Конечно, нюх не был как у собаки, но Янина стала различать огромное разнообразие оттенков запахов. Иногда это мешало, и она отключала сильное восприятие, будто регулировала интенсивность на своем встроенном пульте.
Янина торжественно передала диплом археолога СПбГУ Зинаиду:
– Вот, можешь меня поздравить, закончила за три года.
–Могла бы и за два.
Раньше Янина что-нибудь бы съязвила. Но сейчас она уже хорошо изучила своего учителя:
–Ты меня подкалываешь профессор, вообще-то все мои одногруппники еще годика три будут учиться. Я, по-моему, только и делала, что ходила и сдавала экзамены экстерном!
–Ладно, хватит ворчать, давай выпьем чай.-он поставил кружки на круглый деревянный стол:
–Подожди секунду.
– и скрылся.
Янина села в уютное любимое кресло. Солнечные лучи сегодня щедро заливали «комнату знаний» через скошенные мансардные окна.
Когда она впервые пришла к Зинаиду в эту знаменитую благодаря рассказам Машки квартиру, первым делом Янина прокомментировала тогда:
–Я начинаю понимать Машку, почему она тебя так полюбила!
Зинаид понял ее колкость и только хмыкнул в ответ, нисколько не раздражаясь.
Янина ходила по огромному пространству, почти не разделенному стенами, кроме спальни и библиотеки. Остальное отделялось цветом и будто перетекало одно в другое. Ей, казалось, то она находиться на корабле, пришвартовавшемся в центре Питера. Окон было огромное множество, часть располагалось даже на потолке. От этого пространство мансарды будто уходило в небо.
«Ты наверное звезды перед сном на потолке считаешь»-сказала она, заметив окно на потолке спальни. «Не только считаю, но и наблюдаю, как появляются новые».
Все в этой квартире было не обычно. Фигурки, вырезанные из дерева, сплетенные из бересты, картины на стенах, выполненные в разных стилях. Ей особенно понравился огромный диван, стоящий впритык в стене-окну. Усевшись на его мягкие уютные подушки можно было видеть купола собора будто сверху, будто летишь над ним. «У тебя что ни вид, то картина»-восхищалась тогда Янина.
Зинаид вернулся с большим блюдом, доверху заваленным разнообразными пирожными:
–Ой, какая прелесть, все что я люблю!
– она чмокнула профессора в щеку. И стала с нескрываемым наслаждением вгрызаться в эклеры, заварные, захер, чизкейки.
–Как тебе удается так заразительно есть?
–Спрашиваешь. Это ведь так вкусно.
–Дай мне тоже это вон то розовое пирожное.
Она помотала головой.
–Жадина.
–Угу.
Зинаид смотрел на нее, в глазах блестели смешинки. «Какой же в сущности ребенок».