Янкелевич в стране жуликов
Шрифт:
– Боря, ты, говорят, по таджикски калякать можешь. У нас там с шофером КАМАЗа проблемы, он по нашему ни бельмеса не понимает. Помоги разобраться.
– Нашли толмача!
– возмутился Давыдов, но тут же осекся, поняв в чем дело.
А дело было в том, что он иногда козырял в речи некими псевдотуркменскими словами, вычитанными в какой-то юмористической газете: паровоз - "шайтан-арба", зебра - "ишак-матрос", Дед Мороз -"колотун ага" и тому подобными. Чуть подумав, он, не желая терять своей репутации полиглота, отправился беседовать с
Парни с уголовки уже попытались найти с дальнобойщиком общий язык, поэтому тот стоял на коленях, возле кабины своего железного коня, болезненно держась за солнечное сплетение, и не мог вымолвить ни слова.
– Зачем же вы так с гостем нашего города?
– осуждающе покачал головой Давыдов и попросил: - Сходите кто-нибудь к воротам. Там гаишная машина стоит, скажите, чтобы инспектор сюда подошел. А пока оставьте наедине, нам по таджикски тет-а-тет надо поговорить.
Коллеги отошли в сторонку покурить, а Давыдов, опустившись на корточки возле водителя, тихо и задушевно произнес:
– Знаешь, мужик, я, конечно, знаю, что молчание - золото, только оно и правда тебе золотым может обернуться. Сейчас инспектор ГИБДД сюда придет, а наши инспектора знаешь какие строгие? За все штрафуют, ни одной мелочи не выпустят, чтобы за нее протокол не составить. А штрафы у нас знаешь какие большие? Тебе всех полученных за перевозку наркоты денег не хватит, чтобы рассчитаться. Давай посчитаем сколько инспектор ГИБДД тебе сейчас квитанций выпишет. За грязные габариты - раз! За заляпанные номерные знаки - два! Колесо, опять же, у тебя переднее спущено - это три!
С этими словами Давыдов вытащил перочинный ножик и с усилием
вогнал его в покрышку переднего колеса. Водитель вытаращил на него глаза, в которых сквозила гамма чувств от удивления до возмущения, но промолчал. А опер, как ни в чем ни бывало, поднялся на ноги и продолжил:
– Фара у тебя разбита. Это четыре! Нет, пардон, не разбита, а только треснута. Но все равно - четыре.
Свои слова Давыдов сопровождал тем, что стучал рукояткой ножа по стеклу фары. Водитель мучительно застонал, но остался нем. А опер все продолжал:
– Просто безобразие творится! Оказывается, у тебя на крыле кабины слово ругательное написано. Это, знаешь ли, пять!
– Какое?
– не выдержав, спросил водитель.
– Слово цензурное, вполне литературное. Обозначает глупое и очень упрямое животное. Начинается на "и", состоит из пяти букв. Догадался? Нет? Ишак это! А пусть все знают, кто на этой машине ездит.
Лезвием ножа Давыдов, безжалостно корябая краску, прочертил букву "И". Дальнейшего издевательства над своим любовно обхаживаемым железным конем-кормильцем таджик уже не мог вынести. Он вскочил, вырвал нож из руки Давыдова, отшвырнул его в сторону и, решительно выдохнув, заговорил:
– Ладно. Хватит издеваться! Буду говорить. Все расскажу.
Давыдов повернулся к коллегам с ОУР, стоявшим неподалеку
– Ребята, с водилой все нормально. Он русский язык вспомнил. Так что теперь он ваш, и душой и телом. А я пошел, у меня свои дела.
Кивнув коллегам, Борис не спеша удалился с чувством выполненного долга.
Г Л А В А XXXVI
Шелуху хладнокровно зарезали и выбросили из машины, чтобы не пачкал кровью салон, два парня из группировки Насоса, известные в ней, как "Псих" и "Ленивый". Оба они были настоящими отморозками с
минимальным количеством извилин головного мозга. Основной багаж знаний почерпнут ими был не в школе, а колониях для малолетних негодяев и на взрослой зоне, в период отсидки за неудачное нападение на таксиста. В своей преступной организации они находились на низших ступенях, отведенных "шестеркам", но страстно желали выдвинуться.
При общности интересов и биографий, эти два человека представляли полную противоположность друг другу по внешности и характеру. Псих мелкий, взрывной, импульсивный, а Ленивый - крупногабаритный
флегматик. Роднило же их, кроме дружбы с раннего детства, полное отсутствие каких-либо нравственных ценностей. Короче, парни были законченными подонками, и ничего святого для них не существовало.
Насос подметив повышенное честолюбие своих "шестерок", доверил
им самостоятельно подобрать сеть уличных торговцев наркотой, после
чего их самомнение подскочило до необычайных высот. Однако, скоре
стало ясно, что результаты их деятельности неадекватны амбициям. Работать под ними соглашались только такие отщепенцы, как Шелуха, соответственно обороты и выручка были плевые. Но зато Псих и Ленивый почувствовали себя хозяевами жизни и со своими реализаторами обращались, как с рабами. В сущности, Шелуху Псих подколол ни за что. Незначительная задолженность бомжа тянула лишь на пару блоков приличных сигарет, но вот то, что он не выразил рабской покорности, вызвало у отморозков приступ ярости.
Говорят, что крыса, попробавшая крови и мяса своего собрата, входит во вкус этой пищи и в дальнейшем предпочитает ее любой другой. У людей с преступными наклонностями тоже часто проявляется вкус к убийству после первой умерщвленной жертвы.
Убив Шелуху, Псих и Ленивый не стали переживать и замаливать этот грех, а спокойно отправились обедать в пельменную. Набив животы,
забрались обратно в машину и, свернув себе по косячку, принялись кайфовать.
– Клево, - промолвил Ленивый, сладостно развалившись и закрыв глаза.
– Ну ты, хорош спать, - ткнул его непоседливый Псих.
– Чем займемся?
– Может телок сеять, да забуриться куда-нибудь оттянуться? высказал пожелание Ленивый и зевнул.
– У тебя бабки на телок завелись?
– саркастически осведомился Псих.
– Бабок немае, - на украинский лад ответил Ленивый и снова закрыл глаза, намереваясь подремать.
– Слышь, я придумал как можно кучу баксов заработать?
– произнес Псих.
– Заработать?
– переспросил Ленивый и от удивления открыл глаза.