Янмэйская охота. Том II
Шрифт:
Франциск-Илиан приподнял бровь:
– Питает ли ваше величество столь же твердую уверенность в личности убийцы? Считаете ли вы, что именно лорд Менсон был на крыше вагона?
– Боюсь, что да. Там был человек в шутовской одежде и с искровым кинжалом в руке. Существует объяснение, зачем шуту брать оружие гвардейца: чтобы убить владыку. Но я не вижу объяснения, зачем гвардейцу наряжаться шутом! И даже если причина найдется – снова-таки сработает время. За несколько минут никак не успеть поменяться одеждой – особенно с человеком,
Франциск-Илиан не сводил с Мими острого, испытующего взгляда:
– И ваше величество знает причину, по которой лорд Менсон убил владыку?
– Нет, ваше величество. А разве я должна? Обязанность суда и следствия – установить все факты. Я лишь сделала логический вывод.
– Вы лишь назвали дворянина убийцей. Слово правителя имеет особый вес. Только что вы заклеймили лорда Менсона, поставили на нем печать, которую не смоет даже оправдание в суде. Сама императрица считает его злодеем – кто же он тогда, как не злодей?
Мими замялась, и председатель вскричал, спасая ее:
– Советник не смеет допрашивать императрицу!
– Обвинитель задал ее величеству несколько вопросов, со всею очевидностью взывая к ее авторитету. Теперь я имею аналогичное право. Итак, ваше величество готовы от своего имени, со всем весом своего слова назвать лорда Менсона убийцей? Поставите ли свою честь на это?
– Я ручаюсь за свои выводы.
– Выводы – абстракция, ваше величество. Перед вами стоит живой человек. Вы уверены, что он совершил убийство? Зачем он это сделал?
Пауза тянулась слишком долго. Когда молчание стало почти уже неприличным, Мими выдавила:
– Свидетели говорили о… его нездоровой страсти… к мужчинам.
В наступившую тишь ворвался окрик Менсона:
– Эх, кицка! Как же мало ума! Совсем ничего!
Мими залилась краской, а Ворон Короны громко хлопнул в ладоши:
– Внесите эту реплику в протокол, как и мою. Обвиняемый оскорбляет действующую владычицу Полари, как прежде – покойного владыку Телуриана. Очевидно, уважение к Короне никоим образом не ограничивает его слова и действия.
– Ты на что намекаешь, Ворон? – рявкнул Менсон. – Думаешь, я мог бы убить Минерву?
– Вы смеялись над братом. Вы убили бы брата, если б вам не помешали. Теперь смеетесь над Минервой. Вывод напрашивается, не так ли?
– Вывод тот, что ты – болван! Минерва – хорррошая! Адриан был хоррроший!
– А владыка Телуриан?
– Напыщенный зануда! Случайно родился первым, боги ошиблись!
– Ошиблись ли боги, когда наделили властью Минерву?
– Я не о том! Ты все выкррручиваешь!
– За вами замечено две привычки: смеяться над императорами, убивать императоров. Если б вы с Минервою оказались вдвоем на крыше вагона, и в вашей руке был бы нож, – что бы вы сделали?
– Она хорррошая, ее не за что!
– Она виновна в том же, в чем и Телуриан, и Адриан: заняла трон, который вы желали себе. Так объясните
Резкий звон прервал атаку Ворона.
– Суд призывает обвинителя к порядку. Допрос обвиняемого в данный момент не предусмотрен.
– Виноват, ваша честь, – Марк с улыбкой поклонился. – Я счел нужным защитить ее величество от насмешек обвиняемого.
– Суд учтет крамольный выпад обвиняемого при вынесении вердикта. Сейчас суд требует прекратить перепалку.
– Всенепременно, – кивнул Ворон и подал руку Минерве, чтобы помочь ей сойти со сцены.
Менсон сидел красный, как рак. Франциск-Илиан что-то шепнул ему – возможно, пытаясь успокоить. Шут зло оттолкнул пророка.
– Я сказала неправильно?.. – Шепотом спросила Мими у Эрвина. – В чем ошиблась? Как было нужно?
– Вы все сделали верно. По меньшей мере, благодаря вам я сделал два ценных наблюдения.
– Каких же?..
– Потерпите до перерыва. Сейчас – слушайте.
Эрвин кивнул в сторону сцены, где, действительно, происходило кое-что интересное. Ворон Короны произносил сокрушительную речь. Подводя итоги своих экспериментов, он почти в точности повторял слова Минервы: хотя рыбаки и не узнали Менсона в лицо, но все прочие их показания можно объяснить лишь одним способом – именно шут заколол владыку. Если представить на месте убийцы кого-либо другого, обстоятельства убийства становятся абсурдны и необъяснимы. Зал с одобрением слушал Ворона. Тот, вдохновленный вниманием, оживленно жестикулировал. Рукав камзола задрался, обнажив часть предплечья Марка. Франциск-Илиан как будто слушал речь, но на самом деле – пристально разглядывал руку обвинителя.
Едва Ворон умолк и отзвучали одобрительные овации, пророк заговорил:
– Позвольте спросить, господин обвинитель: откуда у вас шрам на руке?
– Это не относится к делу, ваше величество, – Ворон одернул рукав.
– Он похож на сильный ожог, либо на след еще худшего ранения. Боги не дали мне лекарского опыта, но мне думается, такой шрам сложно получить случайно.
– Это не относится к делу, – на сей раз произнес судья Кантор. – Суд призывает советника соблюдать порядок и следовать процедуре.
Не уделив Кантору и капли внимания, пророк устремил взгляд на Минерву:
– А вашему величеству известно, как появился шрам на руке человека, представляющего в суде ваши интересы?
– Это не относится к делу, – сухо отрезала Минерва, все еще злая и смущенная.
– Ваше величество знает происхождение шрама и ручается, что он никак не связан с делом? В таком случае, простите за беспокойство.
Франциск-Илиан поклонился с видом смирения. Мими вытерпела секунд десять, затем глубоко вздохнула и обратилась к Марку: