Янтарь рассеивает тьму. Асдэм
Шрифт:
– ?aлaeрк… кхе… кхркиай… сложное имя, – заявил он и наконец-то присел за стол. – Оно произносится со странным для слуха акцентом и легким рычанием над буквой «к», боюсь, если стану называть тебя так, каждый раз произношение будет неверным.
– Я потерплю.
– А я нет.
Кай прищурился и, внимательно посмотрев на собеседника, спросил:
– Владыка Луны упрямится?
– Прошу прощения, если градоправителю это показалось упрямством, но для меня имя любого существа – важная часть его личности и истории. Искажать имя владыки тьмы было бы неуважительно.
Некоторое время Кай выжидающе смотрел на собеседника,
– Хорошо. Я позволю называть меня по имени, которое тебе больше нравится, но взамен буду называть владыку Луны так, как хочется мне.
Люциан хотел удивиться, но лишь нахмурился, почувствовав себя клубком шерсти в лапах тигра.
– И как владыка тьмы желает меня звать? – медленно протянул он, словно открывал древнюю дверь, пытаясь не скрипеть.
– Модао [2] .
2
Модао – авторский неологизм, в сюжете используется в качестве одноименного названия для пирожков, которые готовят в клане Луны и также называют лунными пирожками. На создание неологизма повлияли звучания и значения слов ?? (пиньинь: baozi) – пирожки на пару и ?? (пиньинь: mianbao) – хлеб.
Помимо обозначения лунных пирожков, слово «модао» созвучно с мой заклинатель. «Мо» выступает сокращением к слову «мой», а «дао» дается в значении «заклинатель».
– Лунный пирожок? – Люциан нервно дернул щекой. – Знаешь… думаю, я смогу привыкнуть и к ?aлaeрккхркиайюу.
– Воля твоя, но я все равно буду звать тебя Модао, раз мне пришло это в голову. Прозвище прекрасно тебе подходит.
– Не вижу никакого сходства между мной и лунным пирожком, – проворчал Люциан и подцепил палочками тушеные овощи.
– А по-моему, один в один. Лунные пирожки такого же светло-сливочного оттенка, как твоя кожа, а еще принадлежат клану Луны, потому что их рецепт пришел в мир именно из вашей резиденции. Хотя эти булочки снаружи мягкие и воздушные, внутри у них – плотная мясная начинка, а иногда даже жгучая из-за специй. Думаю, это вылитый ты.
– Я вовсе не начинен жгучими специями.
– Но твой характер не мягкий, как тесто.
Люциан поджал губы, не желая продолжать странную беседу. «Пусть делает что хочет. Спор только раззадорит Кая. Начну возмущаться, и эта кличка будет звучать чаще, чем мое имя».
Темный принц был проказником с детства – этим он пошел в отца – и с годами ничуть не изменился. Кай любил подтрунивать над людьми, вгонять их в краску, провоцировать или злить – это доставляло ему наслаждение. Люциан знал демона как никто другой и легко подстраивался под его перемены. Он понимал, что любые действия Кая были направлены только на то, чтобы либо подцепить на крючок, либо вогнать в краску.
«Но я не стану закупаться киноварью ради потехи чужого эго. Лучше я ее выкину».
Люциан посмотрел на демона.
– Могу я узнать, где сейчас мои товарищи? Они выбрались из города? С ними все хорошо?
Кай глотнул вина и ответил:
– Я велел Хаски выпроводить твоих друзей, а не убить, так что с ними, естественно, все хорошо. Они покинули
– Позволишь ли ты мне… раз в несколько дней связываться с ними, узнавать, нет ли снаружи проблем? Не хочу, покинув Асдэм, вернуться на пепелище вместо своего клана.
– Как ты собираешься с ними связываться? – В голосе Кая слышалось недовольство. – Письма отсюда не отправить, а за барьер я тебя не выпущу. Ты мой гость, так будь им, а не бегай туда-обратно. Если в мире что-то случится, я сообщу. Нападения демонов на людские селения меня интересуют в той же степени, что и тебя, поэтому мы на одной стороне.
Люциан прикрыл глаза за веером золотистых ресниц. Спорить снова не имело смысла – они только разругаются, лучше принять на веру его слова о том, что он и впрямь оповестит, если что-то случится. Кай хоть и привык лукавить, но в этом вопросе звучал честно.
– Сегодня я видел новый сон, и у меня появилось несколько вопросов. Могу я задать их? – спросил Люциан после того, как доел основное блюдо и взялся за десерт.
– Можешь, но я не обещаю ответить на все.
– Во сне ты обнаружил в Элеоноре божественное начало. Сейчас ты демон. У меня возникло подозрение, что если ты переродился и жив, то, может быть, и она тоже?
– Не знаю.
– Тогда… может ли она быть божеством?
– Об этом я бы знал.
– Она мертва?
– Не знаю.
Люциан с подозрением посмотрел Каю в лицо, которое не выражало никаких эмоций, и было не понятно, издевается тот или говорит серьезно, легко ли ему дается беседа о прошлой любви или нет. «Лучше не ворошить осиное гнездо. Он потерял любимую, а я пытаюсь расспросить, жива ли она, как будто мы обсуждаем погоду, как жестоко!»
– Твоя ци… – перевел он тему, – она была невероятно токсична и зла при жизни, но сейчас ласкова. Ты научился контролировать свою тьму или причина в перерождении?
– Второе.
– Твое физическое преображение тоже связано с перерождением? Я о том, что в облике Мориона ты ниже и стройнее.
– Да, человек и демон имеют разные лица. Обычно демоническое воплощение мало чем схоже с человеческим, но моя внешность – особенный случай. Запечатывая силы, я становлюсь похожим на мать, а распечатывая – почти копия отца, не находишь?
Люциан задумался и внимательно всмотрелся в черты демонического лица, пытаясь найти сходство с родительскими. В своей прошлой жизни Кай ничего не унаследовал от отца и всецело походил на мать – кроме цвета волос (она была брюнеткой). Однако, переродившись, догнал последнего владыку Ночи и в ширине плеч, и в росте, и в лице, которое ожесточилось и заострилось. Если бы глаза Кая сейчас были не черными, а янтарными, он точно был бы сыном владыки Ночи – почти его копией.
«Как интересно», – подумал Люциан, но вслух спросил другое:
– Сейчас Элеонора думает, что ей суждено стать богом, а тебе – демоном, и это предначертано вам…
– О-ох, давай ты не будешь зацикливаться на этом? Я понял, о чем ты говоришь, и посоветую тебе то же, что и Эленор посоветовали тогда: не думай и просто подожди.
Люциан усмехнулся.
– Значит, никто не стал ни богом, ни демоном. – Его голос звучал тихо.
Кай не ответил, лишь удовлетворенно хмыкнул и допил вино, которое медленно потягивал, пока Люциан доедал основное блюдо и десерт.