Янтарь рассеивает тьму. Асдэм
Шрифт:
Этот бог выглядел как первый младший дядя Кая – вот только в прошлой жизни его глаза были синими, как неистовствующее во время шторма море, а сейчас напоминали само пламя. Его радужки горели как костер, в то время как у Люциана светились подобно солнцу.
У Бога Войны и Разрушений были средней длины волосы, зачесанные назад, крепкое телосложение, медового оттенка кожа и привлекательное лицо человека не старше тридцати лет. Его скулы были острыми, а глаза тигра смотрели пристально и внимательно. Подвернутые рукава серо-белой рубашки, заправленной за широкий
Переродившись в бога, дядя Кая стал чуть выше и поэтому сейчас смотрел на Люциана сверху вниз. Его губы были плотно сомкнуты, а поза казалась настороженной: он всем своим видом демонстрировал, что не доверяет Люциану. Владыка Солнца всегда был подозрителен к чужакам – Люциан усвоил это, еще когда находился в теле Элеоноры, – зато к близким относился заботливо и очень любил Кая.
Фельсифул шагнул вперед и встал так близко к владыке Луны, будто они были быками, собравшимися бодаться друг с другом.
Люциан не дрогнул и спокойно сказал:
– Рад знакомству с вами.
– Он мне кого-то напоминает, – обратился Фельсифул к Хаски.
– М-м… даже не представляю.
– Вре-ешь. Дай хотя бы подсказку.
Хаски лукаво улыбнулся:
– Обратись с этой просьбой к племяннику.
– Пф. – Фельсифул поморщился, словно мысль о племяннике его раздражала, а затем отступил и поклонился Люциану. – Прошу прощения за мою неучтивость, я тоже рад знакомству.
Люций ответил на поклон, словно никаких престранных речей и действий не было.
– Значит, вы нынешний владыка Луны? – Фельсифул завел руки за спину. Его плечи распрямились, и величественное божество стало казаться недосягаемым. – Наслышан. С тех пор как вы взошли на трон, Лунные земли начали процветать. Не думал, что это заслуги столь молодого человека. Могу я поинтересоваться, сколько вам лет?
– Девятнадцать.
– Так и думал. – Фельсифул улыбнулся, отчего его лицо озарилось, стало дружелюбным и приятным. – Еще раз прошу меня простить. К чужакам я отношусь настороженно, особенно к заклинателям, приходящим в Асдэм. Вы ведь понимаете, за чем они сюда рвутся?
– Да. Понимаю. Я бы тоже беспокоился, если бы к моему другу присоединился тот, кто пришел за наживой.
– О-о, так вы считаете нас друзьями? – Хаски демонстративно закинул руку на плечо Фельсифула.
Люциан неловко почесал кончик носа и пробурчал:
– Простите, если ошибся…
Фельсифул хмыкнул, жестом велев не переживать об этом. Он стряхнул с плеча руку Хаски и пригрозил:
– Если не хочешь сгореть заживо, лучше не закидывай на меня свои лапы.
– Какой жестокий! – Хаски притворился расстроенным и затянул свою обычную душевную песнь: – Мои чувства никто не ценит! Так прискорбно! Мне совершенно не с кем поделиться теплом и не от кого получить объятий. Те, к кому я иду с раскрытой душой, – отворачиваются, те, кому хочу помочь, – не принимают
– Не слушайте этого болтуна, – строго сказал Бог Войны. – Вас наверняка предупреждали, что Хаски абсолютный врун. Не стоит верить его речам, иначе он может склонить вас к недоброму.
Люциан сморгнул наваждение и перевел взгляд на Хаски, который с таким грустным видом созерцал озеро, словно собирался в нем утопиться. Не верить его речам было сложно, потому что печальному образу в тот момент соответствовало все: от интонации до поведения. Люциан не стал утешать Хаски только потому, что ему не один раз говорили о его лживой натуре, хотя в душе хотелось посочувствовать страдальцу.
– Так, значит, вы друг моего племянника? Это правда? – перевел тему Фельсифул.
– Не знаю, можно ли назвать нас друзьями…
– Не продолжайте. – Бог Войны поднял раскрытую ладонь. – Характер моего племянника невозможно понять.
– Вы пришли в Асдэм навестить его? – полюбопытствовал Люциан.
– Нет. Я здесь не ради него.
– Они не ладят, – шепнул Хаски на ухо Люциану, хотя тот уже знал это от Кая.
– Ну почему сразу не ладим? – фыркнул Фельсифул. – Просто повздорили и до сих пор не помирились.
– И не помиритесь, потому что он всегда все делает по-своему, а не так, как хотите вы. – Хаски бросил взгляд на чистый мольберт и, пытаясь разрядить обстановку, спросил: – Ты рисовать собирался? Нарисуй-ка меня!
– Что? – Бог Войны передернул плечами. – Я не выдержу смотреть на тебя дольше десяти минут.
– Это еще почему? Разве я недостаточно красив? Владыка Луны, – Хаски ткнул Люциана в бок, – скажите, я красив?
– Да.
– Видишь! Нарисуй, пока мы тут. Я сегодня как раз приоделся.
– Мгм, как канарейка. – Фельсифул обратил внимание на желтую рубашку Бога Обмана. – Я лучше владыку Луны нарисую, его красота намного приятнее и менее вызывающая. – Он серьезно посмотрел на Люциана. – Вы ведь не возражаете? У вас есть время? Мольберт пустует уже час.
– Не думаю, что мой лик достоин божественного внимания.
– Не скромничайте. Этот красноволосый обалдуй наверняка нахваливал вашу внешность, так что мне нет нужды все это повторять. Можем приступить прямо сейчас. Просто примите удобную позу и отдыхайте, а я быстро сделаю зарисовки.
– Ты кого обалдуем назвал? Я раз в десять старше!
– И что? Это не мешает тебе вести себя как обалдуй, – равнодушно отозвался Фельсифул и развернулся к мольберту. – Ну так что, владыка Луны? Не откажете богу?
Люциан вздохнул, ощутив себя игрушкой в чужих руках. Ему несложно было оказать эту услугу, но он не мог игнорировать неприятный акцент на словах «откажете» и «богу». На первый взгляд Хаски и Фельсифул казались приветливыми, однако они все равно считали себя выше других и не позволяли забыть о том, с кем ты имеешь дело. Люциана это немного расстраивало.