Янтарин
Шрифт:
Девчонка медленно заливалась краской.
— Ну же?
— Он… он сказал, что я такая же упрямая, как и мама.
Сердце ухнуло вниз. Да, упрямство — ещё одна яркая черта обеих. Не он один их сравнивает.
— И что такого, если ты действительно такая?
— Что?
— Я имею в виду, он знает её, как никто другой, возможно, он имеет право судить.
Кулачок ткнулся в нарисованного на песке дракона, взметнув фонтанчик песка.
— ОН имеет меньше всего прав!
— Почему? Потому что твоя мать погибла из-за него?
Фелиша скрипнула
— Брось, принцесса. Лучше подумай о том, что он единственный, кто сможет рассказать тебе о ней. Кажется, с отцом ты не слишком ладишь. И ещё…
Он молча раздвинул ветки малинника. Дракон ворошил рылом прогоревшее кострище, потом вывернул туда содержимое принесённой наёмником сумки — десяток картофелин — и, невнятно что-то бормоча, принялся осторожно дуть на угли, мгновенно раскалившиеся до пылающе-оранжевого.
— Между прочим, мне эта скотина в жизни ничего не готовила, — тихо сказал он. — Впрочем, пару раз пыталась отравить.
Фелиша фыркнула, но Гельхен успел заметить, как она прикусила нижнюю губу. Покаянно… и в то же время упрямо…
…действительно, в мамочку…
— Через пять минут вылет. Мы отправляемся в Нерререн.
Фелиша перестала колупать полусырой картофель и удивлённо взглянула на Гельхена. Тот молча чистил меч. И никуда не спешил.
— Пожалуй, у нас ещё есть минут пятнадцать, — заметила она.
— У вас их нет, — наёмник наконец-то отложил оружие и в упор посмотрел на принцессу. — Вы отправляетесь в Нерререн. Я остаюсь здесь.
— Почему?
— Потому что так надо. Свою работу я выполнил. Осталось доставить тебя жениху, да побыстрее, а это уже его работа.
Дракон приглашающе выгнул шею.
— Что? — Фелиша отскочила от ящера, возмущённо пнула отложенный меч. — Нет! Я хочу…
— А я хочу, — Гельхен невозмутимо сгрёб девчонку в охапку, нацепил свой плащ и закинул на драконью спину, — чтоб ты прекратила мутить воду. Не забыла ещё, что я наёмник? Мне заплатили за твою безопасность.
— Тебе заплатили за то, чтоб ты доставил меня к брату.
— Ты туда и отправляешься. Феликс уже переживает, вот ты его и успокоишь. Янтарь, лети быстрее, молодой принц решил вернуться домой, нужно успеть его перехватить. Нечего ему сейчас по Янтарному краю ошиваться — Мортемир совсем озверел, раз поднял из могилы фениксов.
— Надеюсь, это единственные нелюди, на которых он нашёл управу, — тихонько проворчал дракон.
Продуктовая сумка упала Фелише в руки.
— Здесь вяленая оленина. Не кукся, твоё высочество, перелёт займёт сутки-двое и отвлекаться на еду никто не собирается.
— А как же?..
— Не переживай, принцесса, — дракон сощурил хитрые глаза. — Вы ещё увидитесь. От таких, как Феникс, так просто не отделываются. К тому же твоя семья по-прежнему должна ему денег.
Гельхен что-то прошипел, вытащил из своей сумки пеньковую верёвку и соорудил петлю на шее дракона. Янтарин покосился на сомнительное украшение, хмыкнул, но промолчал. Второй конец тоже украсила скользящая петля.
— Вот, всунь ногу, — приказал
— С чего бы это? Может лучше узду?
— Угу, которую я перепалю уже на втором вздохе, — ухмыльнулся дракон. Суй давай, а то и потеряться недолго.
— Руку удобней.
— Можешь без неё остаться, — честно предупредил Янтарин, оскаливаясь в хищной улыбке.
— А если я себе ногу выверну?
— Уж лучше так, чем расплывчатая клякса на земле. Драконы быстро летают, а в небе не всегда безопасно, вывалишься ещё ненароком. И потом: вывернуть ногу — это ещё баба надвое сказала, а вот руки точно не досчитаешься.
— Но я… а ты…
Гельхен отступил на шаг, качая головой. Дракон крякнул, подождал пока девчонка справится с верёвкой, выгнулся дугой и взмыл в небеса.
— Не пори горячку, Фелишия, — крылья хлопнули над головой, разрывая облако. — Я же говорил, что он чудовище. Такие не меняются.
Фелль открыла сумку. Достала обмотанный ветошью свёрток. Развернула тряпицу. Зажмурилась от радужных переливов витого рога. И когда только успел подобрать?
— А я говорила, что мне всё равно, кто он…
…Солнце ударило по глазам. Принцесса недовольно заворочалась, вытерла вызванные ветром и блеском чешуи слёзы.
— Знаешь, вот что странно — я никогда не плакала, — дракон повернул точёную морду к девчонке. За несколько часов пути она не произнесла ни слова — куталась в подаренный Гельхеном плащ и привычно тряслась от холода: фениксы вообще плохо переносят морозы, даже укутанные по самые брови будут звенеть словно сосульки, — думала, что для этого нужен особенный повод, — Фелиша поёжилась, вспоминая погребальный костёр и жжение в сухих глазах. Дракон тоже вздрогнул — влажная от слёз ладонь опустилась на едва зарубцевавшуюся от клыков Оникса рану. И тут же в голове замелькали клочки видений: погребальный костёр, два одинаковых лица в отражении зеркала с треснувшей рамой, мальчишка с золотыми глазами и огненной птицей на плече, слишком серьёзный для подростка, слишком расслабленный для сжимающего в руке меч, десятки драконов в небе, одновременно выдувающих огненные струи, приветствующие новую королевскую всадницу, горящая библиотека, сотни бабочек вокруг медноволосой огненноглазой девушки… Из-за них она и сорвалась тогда с дерева…
— Что это было?
Дракон сморгнул поток информации, разрывая связь. Сам на миг запутался, где своё, где чужое. Хотя, уже нет — чужого больше не было. Хрипло крякнул, резанув слух всаднице, ещё не слышавшей истинного голоса своего дракона.
— Добро пож-шаловать ко мне в голову, вс-садниц-са, — усмехнулся он и стрелой понёсся к земле. Впервые принцесса услышала настоящий голос дракона.
9. МАТИЛЬДА
Фелиша осмотрелась, недоумённо подбила ногой пожухлую листву, сплошным ковром устлавшую землю. Вокруг громоздились раскуроченные склепы, разрытые могилы скалились гнилыми досками вскрытых гробов.