Янтарная Цитадель
Шрифт:
– Когда все закончится, я отвезу тебя в мой дом, в Парионе.
– Мраморный?
– Конечно. Мрамор, и оникс, и опал – все белые камни, и только узор в середине каждой стены выложен ляпис-лазурью.
– А еще мощеный двор, и посреди него фонтан.
– Откуда ты знаешь?
– У тебя должен быть именно такой дом. И вокруг такие высокие папоротники, я их на картинках видела.
– А еще белые и оранжевые цветы, и мелкие пестрые птахи.
– Хотела б я оказаться там.
– Мы там будем. Я тебя люблю, Танфия.
Она не поверила своим ушам.
– Да
– Ты свежа, как весенний ветерок, ты необыденна, будто элирка. Ты прекрасна, Танфия, и умна. Тебе не поднесли судьбу на блюде, как большинству из моего окружения, ты сама добилась своего – и ценишь добытое больше, чем они.
– А это для тебя что-то значит?
– Конечно! Знавал я писателей и актеров, словно высеченных из камня; сердце в них заменил ум, и чем больше их восхваляют, тем сильней они поливают желчью поклонников. Но я не таков. Я слеплен из плоти и крови, и мне очень по душе, когда меня любят…
Он с улыбкой коснулся ее губ своими.
– А я люблю тебя. Боги, как я тебя люблю!
– В тебе есть что-то особенное, – прошептал Сафаендер, склоняясь над ней; темные глаза сияли с прекрасного лика. – И неважно, что мы только что встретились. Мне кажется, я тебя знаю. Я тебя узнаю’.
Танфия спала как ребенок, и не вспоминала о Руфриде до самого утра. Мысль о нем и разбудила ее. Сафаендер все еще дремал. Стараясь не разбудить его, девушка натянула рубаху через голову, и выскочила в большую комнату. Из проема в импровизированную кухоньку на ее взирал похмельными глазами Линден.
– Еще не вернулись?
Юноша покачал головой.
– Ни следа.
– Бо-оги… Ну, они сказали «два дня». Как твоя голова?
Линден скривился.
– Паршиво. Зато прошлого вечера я не помню совершенно – видимо, этого и добивался. Если Руфе не вернется к завтрашнему утру, я отправлюсь его искать.
– И сам заблудишься? – сурово поинтересовалась девушка.
– Не заблужусь. Зоря и Мириас отправятся со мной.
– Лин, я с тобой. – Танфия со вздохом опустилась на кушетку. – Не вздумай меня оставить.
Линден окинул ее цепким взглядом.
– Я думал, ты предпочтешь остаться с Сафаендером. – Девушка прикусила губу, и он безжалостно добавил: – Ты ведь спала с ним этой ночью?
– Ты же ничего не помнишь.
– Кончай, Тан. Помимо того, что ты только что выбежала, простоволосая, из его комнаты, это было очевидно для любого, кто еще не ослеп.
– Ты на меня так смотришь, словно я тебя подвела.
– Да не меня! – огрызнулся Линден. – Руфе! Он был счастлив с тобой. Я его никогда прежде счастливым не видел. Его я не мог понять с этой элирской девкой, а тебя сейчас не понимаю!
– Линден… – простонала она. – Ну не всем же быть такими простодушными. Мы говорим о парне, который обещал перед уходом, что не притронется ко мне, даже останься я последней на свете бабой?
Юноша отвернулся; разговор становился для него слишком тяжелым, слишком личным.
– Надеюсь, – прошептал он, – что из-за тебя он не утворил никакой
К закату не случилось ничего.
– Два дня, – напомнил девушке Сафаендер, когда подошла концу их вторая изумительная ночь.
Весь день им пришлось сносить ядовитые насмешки и многозначительные улыбочки Шармы, Салиоля и Эвендера; Сафаендер в них просто купался, в то время, как девушку они одновременно раздражали, смущали, и приносили стыдное удовлетворение. Аштарь, похоже, ревновала. Танфия начала чувствовать себя если не главной в компании, то по меньшей мере равной. Но когда она оставалась с Сафаендером наедине, остальные забывались.
– Элдарет славится скрытностью. Я тебе просто запрещаю волноваться до самого завтрашнего заката..
На следующий день Танфии пришлось употребить весь свой дар убеждения, чтобы не дать Линдену броситься на поиски. Когда вестей не принес и третий вечер, даже Сафаендер не мог скрыть растущего беспокойства. Не в силах заснуть, любовники сплетались в чаше, сплетенной свечами, цепляясь друг за друга в попытке противостоять судьбе.
– Я уверена, сегодня они вернутся, – заметила Танфия за завтраком, держа Линдена за руку. – Никуда не уходи пока. Представь, каково будет Руфриду вернуться, чтобы тут же кинуться в погоню по твоим следам! Да он будет вне себя!
– Ладно, – пробурчал юноша. Волосы его были растрепаны, глаза покраснели от недосыпа. Он нервно потер скулы. – Но дольше ждать уже нельзя. Слишком жарко.
– Да нет вроде. Ты не захворал?
– Нет. Я чую дым.
Сафаендер и остальные озабоченно косились на них.
– Линден, – тревожно воскликнула Танфия, – у тебя опять видения? Скажи!
И тут в дверь постучали – тревожным, уговоренным стуком. Девушка едва не подскочила до потолка.
– Я отопру, – бросил Сафаендер.
Танфия вскочила за ним вслед. Стоило поэту отворить потайную дверь, как ему в объятья упал, задыхаясь, один из близнецов – девушка почти не различала их, но ей показалось, что Олберид.
– Вам надо уходить! – прохрипел он.
– Что?
Вокруг Сафаендера собрались Аштарь, Эвендер и остальные. Олберид перевел дыхание, опираясь на плечо Танфии.
– Идут царские солдаты. Город кишит ими. Они обыскивают дома, ищут тебя, Сафаендер, из-за убитых в лесу! Кто-то тебя выдал!
– За что? – выдохнул поэт. Лицо его побелело.
– Кто знает? Ради денег, ради государевой милости, чтобы избежать набора – разве теперь скажешь? Но вы должны уходить.
– Не понимаю, – прошептал Сафаендер, – почему Элдарет не предупредил нас.
Спутники его словно оцепенели.
– Скорей! – торопила Зоря. – Собирайтесь!
– Как нам выйти незамеченными? – спросила Танфия.
– Из кладовой есть потайной ход, он ведет сквозь гребень холма на противоположный склон, – объяснил Олберид. – Он выведет вас из города.
– Других – да, а меня – нет, – возразил Линден. – Как же кони? Их я не оставлю. И что насчет Руфрида и Элдарета? Они же не узнают, куда мы двинулись!
– Тут ничем не поможешь. Мы с Олмионом встретим их, если нас не возьмут под стражу.