Янтарное взморье
Шрифт:
Это она вспомнила про мини-перепалку Кена с Рэем на тему: «Что написано пером, чьим пером, каким пером» над картой с отметками в капитанской каюте Морского спрута.
Сверху как-то бодро забегали.
— Не боись, я на то, выпавшее, смотрю, — поспешила успокоить крылатую подругу девушка.
Беготня утихомирилась, волосы аккуратно и деликатно укладывались в модную прическу: воронье гнездо.
Одноручник с гардой в виде звериной лапы тоже был отделан золотом.
— Муфаса золотишко любит, — озвучила Ника, глядя
Эти ребята не поленились подписать скрины, и ник красотки — Сараби — там тоже значился. Уровень сто девяносто первый.
Женственный наряд с разрезами аж до бедер, белый с золотой вышивкой. Массивные золотые украшения. Платье без рукавов, руки унизаны браслетами, выше локтей тоже закреплены широкие золотые полосы.
Выглядит не только эффектно, но и дорого. Только тиара в волосах с искристыми топазами и бриллиантами — целого состояния стоила.
Ребята (скорее, сама красотка) не поленились дать сноску на тему о купле-продаже «Изящной утренней росы». Ника глянула на пять нулей после единицы и слегка закашлялась.
Масе придется очень сильно постараться, чтобы не то, что победить — вести с этим кланом финансовые баталии.
Зам главы — Шрам — тоже отметился в этой галерее славы и бахвальства. Этот «упакован» в кожу и черненое серебро. Кое-то из вещей художница смогла найти, но на большую часть совпадений не нашлось. Шрам — мастер теней. «Скромный» сто девяносто восьмой уровень.
— Знакомые ники… — напрягла память Вероника. — Где-то вроде я их слышала? Но вот где…
В дверь позвонили. Раз, два, три… к шестому звонку почти что без пауз Ника добежала до входной двери. Глянула в глазок — кто там такой нетерпеливый?
Прокашлялась.
Отперла дверь.
— Здравствуйте.
— За Тосей я.
Старушка выглядела не ахти, но в гроб кладут и не таких красоток. Кроме шуток: побледнела, осунулась и заморщинилась соседка за время лечения ощутимо. Пергамент облез и потрескался — так бы описала художница старую даму, если бы сравнивала ту с картиной.
— Минуту.
Собаченция зашлась счастливым лаем, на выход не бежала — скакала и пританцовывала.
«Верность», — Ника упаковала в пакет лежанку, игрушки собачьи. Нераспечатанную пачку корма пихнула туда же. Ей-то этот корм нафиг не сдался, а Вал закупился с запасом.
— Это Тосино.
Дама, воссоединившаяся с собачкой, замотала было головой, чтоб отказаться.
— Если вам не нужно, выбросьте, когда пойдете гулять.
Девушка поставила пакет прямо на коврик у порога — с внешней стороны ее жилища.
— Я… ты…
Тут возникла заминка, а Ника их не любила. Взялась за ручку, чтобы захлопнуть дверь.
— Хорошего тебе дня.
— И вам.
Уже закрыв и заперев дверь, Ника добавила:
— Пожалуйста.
Потопала в комнату, за мобильным. Надо было Ане отписать, что вечерний
— Это еще что?
«Это» было оповещение от соцсети. Ника открыла страницу, догадываясь, что увидит. Всеми этими группами и сообществами она мало интересовалась, чистая трата времени же. Но в группе про пернатых потеряшек она увидела Зеленкина…
А еще раньше сама размещала объявление о нахождении попугайки. Вив.
«Наверное, это другой попугай. И времени уже прошло много. Но вы не могли бы со мной связаться? Примерно в этот же время от нас улетела девочка Стелла с таким же окрасом, как у вас на фото».
Сообщение под давнишним объявлением. И дубль сообщения — в личке, с запросом на добавление в друзья. Автор некая Александра.
Вероника долго раздумывала: а не удалить ли ей это сообщение? Забыть, сделать вид, что и не видела никогда.
Если бы она сама никого не теряла, именно так и поступила бы. Наверное.
Но Ника — теряла. Возможно, синюю птицу счастья искали все это время. Просто не там, не так… Скучали по ней.
Она позвонила на указанный номер. Девушка, примерно ровесница Вероники, может, чуть старше, приехала меньше, чем через час.
Или через минуту? Все время ожидания Вероника провела со своей комнатной виверной. Та на радостях устроила настоящие «беськи». А затем села на пальчик, как самая послушная птица в мире, и спела простенькую, но искреннюю песню.
Птицы не поют, когда им плохо.
Руки начали леденеть, когда художница отпирала входную.
Когда милая девушка Саша ринулась к птице, холод добрался до груди.
— Она! Это точно она! Видите, на левом крыле темное пятно, а на правом такого нет. Стеллочка! Ты нашлась! Ура-ура-ура!
Звуки стали глухими. Словно на голову Нике, от уха до уха, намотали тугую повязку.
Что-то говорится про расклеенные по всему району объявления, про то, как Александра всматривалась в каждую встреченную стаю голубей. Надеялась высмотреть синюю спинку о белых крылах…
Вероника стояла ровно только потому, что ледяные ноги — это устойчиво.
Живот леденел, когда Стеллу-Вив, такую доверчивую и ручную, поймали и запихнули в переноску.
Лед заполонил все, когда дверь захлопнулась.
По одну сторону — восторженная, радостная девушка Саша. В руках сумка с переноской, а внутри — сокровище.
По другую сторону дверного полотна — льдышка. Неподвижная статуя.
Ни боли, ни слез, ни даже грусти.
Лед.
Два дня Ника не отвечала на звонки. Ни на мобильный, ни на дверной. Кто-то стучал ногами и обещал вызвать полицию.
Стояла в неактивном режиме капсула ИМПП.
Как только к пальцам вернулась чувствительность, Вероника достала масляные краски и чистый холст. Поставила его перед местом, где чаще всего играла пернатая виверна.