Янтарный единорог
Шрифт:
— Но ты говорила, что попробуешь…
— Я попытаюсь. Но все зависит от милости Деваны…
Она опустилась на траву, прикрыла глаза и, кажется, просто расслабилась, опустив руки и развернув ладони к земле. Я не стал мешать и даже сделал несколько шагов назад. Сам тоже сел на землю и запустил Медитацию. Одного цикла хватило, чтобы успокоиться и окончательно отринуть лишние мысли.
Активировал чат-медальон и вызвал Маверика.
— Да в пути я, в пути, нетерпеливый ты наш! — отозвался он. — Уже приземлились и вовсю скачем к тебе.
— У меня плохие новости. Колдуний выкурили из их убежища. Анаану я выдернул, остальных пришлось оставить. Сейчас мы вдвоем движемся к месту встречи. Но сам понимаешь…
Маверик выдал короткую эмоциональную тираду, которую встроенный в игру синхронный переводчик даже не смог сходу расшифровать.
— Хорошо, понял тебя. Держись! Постараемся перехватить вас где-нибудь по дороге.
Взгляд зацепился за ник Терехова в списке контактов. Паладин был онлайн, но вызвать его на голосовой контакт я не решился. Подумав немного, отправил текстовое сообщение.
«Так было нужно, Леонид. Извините. Я потом все объясню».
Ответа не последовало, но мне стало легче.
Анаана все еще сидела сиднем, и это начинало раздражать. Неужели не понимает, что у нас каждая минута на счету? Но отвлекать ее, наверное, не стоит — вдруг нарушу ритуал, и все придется начинать сначала.
Я снова запустил Медитацию и вздрогнул, увидев геомантку истинным зрением. Со стороны казалось, что она просто сидит, погрузившись в свои мысли. Но потоки Ци вокруг нее скручивались в тугую спираль, уходящую глубоко в землю, будто корни огромного дерева. Сила самой колдуньи после того, как она лишилась Короны туманов, здорово уменьшилась, однако каким-то образом она привела в движение мощь самой стихии Земли. Это как парус. По сути — просто кусок ткани. Но в умелых руках способен направить силу стихии в нужное русло.
А потом я почувствовал присутствие чего-то несоизмеримо более мощного. Это было так неожиданно и странно, что я опешил и потерял концентрацию.
Анаана по-прежнему сидела на земле, губы ее почти беззвучно шевелились, я с трудом различал обрывки слов, да и то только потому, что вокруг воцарилась странная тишина — разом смолкли все птицы, не жужжали и не стрекотали насекомые. Вся эта мелкая многоголосица до сих пор шла фоном и не замечалась. Но стоило ей утихнуть — как тут же стало не по себе.
В этой тишине медленный размеренный топот копыт разносился далеко. Вот только источник звука будто бы вынырнул откуда-то из-под земли, появившись сразу шагах в десяти от нас. Ну, либо лошадь до этого медленно кралась сюда, обутая в мягкие тапочки.
Я разглядел темный силуэт за кустами и внутренне был готов снова увидеть янтарного единорога. Но это оказался обычный тарпан, только существенно крупнее сородичей. Рыжевато-коричневый, с мощными мохнатыми ногами и такой темной густой гривой, что она больше напоминала львиную, чем лошадиную.
Анаана медленно
— Я, конечно, понимаю, что дареному коню в зубы не смотрят… — разочарованно проворчал я. — Но почему он один?
Геомантка взглянула на меня так, будто я совершил какое-то жуткое святотатство. Но мне и правда было обидно. Не могла эта ее богиня двух скакунов подогнать?
— Девана ответила на мой призыв. Это уже огромная милость. Я не могу требовать от нее большего.
— Ну, хорошо, хорошо. Зверюга вроде крепкая, выдержит и двоих.
Она отвела взгляд, задумчиво погладив тарпана по густой гриве.
— Я подумала… Может, нам все же разделиться, Мангуст? Мне нужно хорошо обдумать все, что ты мне рассказал, и…
Я не дослушал, потому что, признаться, не смог совладать с эмоциями.
— Ты издеваешься, женщина?! Я против своих пошел, чтобы тебя вытащить! Я сейчас рискую куда больше, чем ты можешь себе вообразить! И все ради тебя! Так что, хочешь ты того или нет, но я тебя отведу к Маверику.
— Даже если придется тащить меня силой? — вскинула она подбородок. Её изящно очерченные ноздри трепетали от плохо скрываемого гнева, глаза сузились, в их глубине заплясали нехорошие огоньки.
— Надеюсь, этого не понадобится, — процедил я, стараясь взять себя в руки. — Думай что хочешь, но я считаю, что ты моя должница.
Она поджала губы, все еще гневно сопя. Явно не привыкла, чтобы с ней разговаривали таким тоном. Но, надо отдать ей должное, обошлось без истерики. Она все-таки не глупа и понимает, в каком положении оказалась.
Выражение ее лица неожиданно изменилось — будто услышала что-то, что пока ускользало от моего слуха. И это что-то ей очень не понравилось.
— Ты прав, не время для споров. Нужно выбираться отсюда. И как можно скорее!
Она неожиданно легко, одним движением, взлетела на спину тарпана, и тот коротко заржал, взвившись на дыбы. Опустившись, тяжело ударил в землю копытами.
— Эм… Может, я поведу? — спросил я, намекая, что хотел бы сесть впереди.
Она покачала головой.
— Вряд ли этот скакун тебя послушается.
Скрепя сердце, я забрался на мохнатую спину, устроился позади геомантки и, наклонившись, дотянулся до гривы, благо та такая длиннющая и густая. Держаться было больше не за что, не саму же наездницу сзади за талию охватывать — она слишком хрупкая.
Геомантка дау в ее легком тканевом одеянии, едва прикрывающем темную гладкую кожу, оказалась приятна на ощупь, и пахло от нее обалденно, несмотря на все передряги, из которых мы только что выбрались. Какая-то причудливая смесь ароматов — полевые цветы, терпкий запах вереска, что-то сладковатое — кажется, мед. Сидя вдвоем на спине тарпана, мы поневоле оказались в довольно тесном контакте, почти интимном, и я тут же поймал себя на грязных мыслях.