Январский меч и апрельский цветок
Шрифт:
тебе больше ничего не остаётся спаси меня от чего от жизни заберите меня отсюда кто-нибудь а как же апрельский цветок это ещё в прошлом году было твоим единственным спасением помнишь ты нашла этот обряд в старой мамкиной книге никогда не понимала всю эту магию стебалась ветка цветущего дерева не помогала от косточек на ногах и многочасовое варение в зарытом под землю котелке костного дёгтя тоже не помогло получилась какая-то вонючая водянистая чёрная хуйня а тебе взбрело в башку повторять обряды из этой идиотской книги но обряд с апрельским цветком был какой-то я не знаю как будто
… обряд с апрельским цветком. Это была фиолетовая гвоздика из букета, приобретённого в занюханном цветочном магазине на углу. Апрель прошлого года [когда в его начале ещё никто не произносил похоронных реплик от жизни] для этого был очень уж вайбовым, ещё в конце марта начала растягивать свои трели пеночка-весничка, и отзвуки её тихого голоса откликались в чёрно-синей высоте, как-то примиряя с чем-то более совершенным [если оно есть] уродливость засранного асфальта, грязного снега и тоскливых хрущёвок.
По той книге с цветком надо было произвести нехитрые манипуляции: прижимать её к груди, к телу, к глазам, рассматривать лепестки и шептать "Я вижу, чувствую, вдыхаю любовь", а потом поставить букет около зеркала, и тот самый цветок, над которым проводилось всё это, всегда держать около себя. Разумеется, я творчески дополнила обряд, легла на пол, и, положив этот "любовный" цветок на живот, подрочила и кончила, и не как-нибудь, а очень даже ярко: вложила в этот оргазм достаточное количество творческих сил.
Я таскала цветок с собой в закрытой стеклянной бутылке с водой, и в офис, и на открытие фестиваля современных искусств в музее – большом, добивающем своей технократической атмосферой здании, где [полу]живая гвоздика в бутылке у меня в сумке как-то сглаживала присутствие там, а то вся моя суть становилась квадратной.
Воду я каждый день меняла, гвоздика увядала, и, согласно выданной в той книге магической инструкции, я закопала её в землю: после этого энергия и дух умершего весной цветка, по идее, должны были передаться мне, и я обязательно когда-нибудь встречу свою любовь
[на задворках этой грёбаной жизни встретить можно разве что синюшных алкашей уличных собак полуголодных кошек и их кормит злющая-презлющая тётка в зловещем совковом пальто ненавидящая всё человечество и настолько что даже кормление несчастных голодных животных не выручает её от всей дерьмовости гнусного характера о как как здесь на этих улицах случится что-нибудь тёплое и хорошее кроме этого апреля когда я снова и снова зову тебя и я не знаю не знаю как ты меня услышишь]
А цветок я закопала в парке возле упавшего тополя: к этому времени уже наступал май – со всеми почками на деревьях и флёром вновь рождённой жизни. Лежащий на земле тополь тоже распускался. Сверху маленького могильного холмика я покрошила медовый коржик и ушла не оглядываясь, а навстречу мне вдруг выбежал рыже-белый пушистый кот, нет, не волшебный, но он всё же стал частью этого весеннего обряда.
Глава четвёртая. Метал и меланхолия.
[апрельское колдовство 2.0: за гранью брэдбери весёлые но не очень приключения в российской реальности]
И
… а тебя всё равно среди них нет, я же вижу, что нет. Хотя… если так посмотреть… а ну-ка, что это за серенькая такая аватарка с белой точкой посередине? Просто, вроде, стандартное приветствие среди всего этого мракобесия разных сообщений, но ладно уж, поговорим. Добавляет меня в друзья, на стене просто музыка, никакой инфы, а в подписках метал-группы, музыкальные клубы и более ничего, в галерее псевдоготика и мрачные пейзажи.
Рассказывает о себе, просит прислать фото. Ну, я скидываю недавнее фото с катка, он пишет кратко "красивая", и мы продолжаем переписку. Питерский ангел со своей душной и странной романтикой, которая с каждым сообщением всё чудесатее, уже даже не так интересен: видно, живёт он в параллельной вселенной. В его представлении его северный город был когда-то полным ярких и красивых девушек, и к любой можно было подойти и запросто подкатить, только он не понимал этого, а потом упустил время, и вот теперь он один, когда все ушли в интернеты и лайкают друг друга на сайтах знакомств…
[вот так беды с башкой-то а что за ну ладно он же ангел из питера а когда это мне была понятна логика питерских полубожков особенно если я вообще никогда туда не ездила то денег нет то времени то ещё что-нибудь мне и в москве норм]
Ладно, этот, допустим, более живой, что ли… Я-то думала, он музыкодрочер, который скорее торопится назвать себя творческим человеком. Но, оказывается, не музыкой единой: ещё и художник дарк-арт, и стихи пишет, и природу любит. В общем, в переписке вполне себе ничего, но фотки пока не скидывает, хотя нет, вот и они: пончик, небольшого роста, зато с длинными пшеничными волосами и внимательным взглядом маленьких, немного раскосых зелёных глаз…
Вызывает усмешку: ну, вроде бы, брутальный металлюга, который топит за death-metal и андеграундные группы, играющие такой лютый жесткач, что не каждый въедет в такое специфическое музло, а сам скидывает стихи, накатанные как для ванильных пабликов.
Мамочка, мама, родная,
Я заблудился в пути,
И дорога теперь мне чужая,
А моей мне уже не найти…
За холодным и тёмным порогом,
В осеннем лесу у огня
За заснеженным дьявольским логом
Я знаю – ты ждёшь меня…
И вообще – вдруг брутальный металлюга сменился на хныкающего мальчика с загонами насчёт РПП, абьюза и всякой околопсихологической ереси, написанной в модных нынче пабликах про самосознание, осознанность, идеальные отношеньки и так далее. Слезодавильные стишки про маму, как видно, конечный продукт его зависания в таких пабликах, творческий выплеск, так сказать.