Японские записи

Федоренко Николай Трофимович

Примечательно, что хотя суеверно-мистические основы синтоизма по своей природе имеют очень мало общего с буддизмом, многие японцы, исповедующие синтоизм, посещают и буддийские храмы и выполняют их обряды. Траурный обряд многие японцы, в том числе синтоисты, выполняют по культовым правилам буддизма.

Синтоизм является наиболее распространенной религией в Японии. По официальным данным, в Японии насчитывается свыше 81 700 синтоистских храмов с 77 780 324 верующими. Второе место занимает буддизм. В Японии имеется 73 500 буддийских храмов и 47 714 876 верующих. В стране также насчитывается 500 тысяч христиан. Одновременное исповедование нескольких религий многими японцами и объясняет своеобразный парадокс: превышение числа верующих количества всего населения страны. Характерно, что о соотношении буддизма и синтоизма сами японцы нередко говорят, что буддизм – религия, а

синтоизм – обычай («сюкан»). Практически в большинстве случаев одно и то же лицо может одновременно исповедовать и буддизм и синтоизм.

Мы идем минут около десяти по прекрасной, посыпанной мелкой галькой и морским песком дороге, по обе стороны которой возвышались невероятной высоты криптомерии – могучие деревья из семейства сосновых в несколько обхватов толщиной. Некоторым из этих гигантских деревьев, очень схожих с колоссальными деревьями секвойи, как рассказали нам местные старожилы, насчитывается свыше тысячи лет.

Эта земля, связанная с императорскими храмами, занимает особое место в духовной жизни японцев, она овеяна древними мифами, историческими преданиями, неразрывно сплетена со всей древней историей, со всем древним бытом японцев… Поэтому это – вообще «священное место». Даже парк здесь именуется «Синъэн» – «Священный парк»: даже галька, которой усыпана дорожка, не просто «дзяри» – галька, а «тамадзяри» – яшмовая галька, то есть самая драгоценная, царственная.

Вся территория храма представляет собой прекрасный естественный парк на берегах Исудзугава. Круглый год здесь царит атмосфера покоя и безмятежности. С наступлением весны на всей территории и окружающих возвышенностях начинается сезон цветения изумительной японской вишни. Все лето здесь господствует буйная зеленая поросль. Осень по-своему меняет пейзаж: цветы и травы одеваются в ярко-золотые и пурпурно-красные одежды. Над ними то вечный покой, то осенняя позолота листьев. Лиственные леса стоят в это время в огне. Неистовым пламенем горит их пестрое убранство. Природа здесь изумляет яркостью и необычностью красок, бесконечным многообразием цветов и тончайших оттенков. Зимой здесь любуются лунным сиянием и солнцем, рдеющим кровью на закате и озаряющим багряным светом оголенные верхушки криптомерии.

Благодаря криптомериям воздух здесь насыщен сосновым благоуханием, а сомкнувшиеся кроны деревьев образуют сплошной зеленый массив, не пропускающий раскаленных лучей палящего солнца. И мне вспомнилась японская поговорка: «Деревья сажали предки, а их тенью пользуются потомки». Древесина криптомерии ценится буквально на вес золота. Каждый ствол криптомерии стоит несколько миллионов иен. Эти гигантские деревья считаются священными и используются главным образом для строительства синтоистских храмов, особенно для строительства главного синтоистского храма. Дух страха и мистицизма заставляет жрецов синтоизма в храме Исэ возводить в честь духов и богов все новые храмы, а затем, через определенные периоды времени, бросать или разрушать их и создавать новые. В соответствии с этой традицией главный синтоистский храм возводится заново каждые двадцать лет, причем всякий раз на новом месте, обычно поблизости от старого храма, который затем разрушается. По убеждениям синтоистов, все помещения храма должны строиться заново именно через двадцать лет, поскольку духи предков императорской фамилии, витающие будто бы в зоне этого храма, не терпят старого строения, любят новую, свежую обстановку, в которой еще живет запах свежей древесины криптомерии. Неподалеку от нынешнего храма нам показывают, как начинает возводиться новый храм из свежераспиленных досок недавно срубленных криптомерии. Здесь имеется запись о том, что последний, двадцать девятый раз храм был заново построен в октябре 1953 года.

Позже мы узнали, что ценнейшая древесина криптомерии идет не только на строительство храмов синтоизма. Этот прекрасный строительный материал пользуется огромным спросом на внутреннем рынке страны. Более всего в Японии ценятся широкие доски из криптомерии, получаемые при распиливании ствола по самому широкому сечению, по максимальному диаметру. Иногда такие доски достигают нескольких метров ширины. Они идут главным образом на обшивку потолка. Помещение, в котором потолок сделан из цельной доски криптомерии, считается наиболее изысканным и ценным. Торговля досками из криптомерии является серьезным источником доходов храма. Однако рубить живое дерево, считающееся священным и «ниспосланным с неба», не разрешается. Можно использовать лишь деревья, сваленные во время бурелома или грозы. Поэтому материальные доходы синтоистских храмов, расположенных в лесу криптомерии,

в немалой степени зависят от разгула стихии и ненастья. Синтоистские жрецы не скрывают, что они не перестают уповать на появление грозных морских тайфунов, которые достигают здесь страшной разрушительной силы. «У бонзы всегда верный барыш», – говорят японцы. Рай раем, а деньги лучше. Ведь «деньги и позор смывают».

Все, кто приходит к главному храму синтоизма, соблюдают существующий здесь ритуал. Перед тем как подойти к главному входу храма, следует сполоснуть рот и омыть руки в воде или в протекающей неподалеку кристально чистой горной речке Исудзугава.

Сопровождавший нас синтоистский жрец поясняет, что это главное и, строго говоря, едва ли не единственное ритуальное требование синтоизма, если не считать денежных подношений духам. Смысл этого ритуала заключается в учении об очищении, связанном с положением о «скверне» – первоначально просто о нечистоте, а затем – о всем «нечистом» (смерть, кровь), в дальнейшем – о грехе и т. д.

Когда паломник приближается к входу храма, он должен сделать несколько хлопков в ладоши. Предполагается, что издаваемый звук возвещает духам о появлении живого человека, который вызывает интересующего его духа. Любопытство побуждает нас пройти во внутренние покои и своими глазами увидеть святая святых синтоистского храма. Но в помещение самого главного храма нас не допускают. Кто-то из нас лишь слегка намекнул на посещение… Но жрец не смог скрыть своих эмоций: у него тотчас «глаза, как тарелки, округлились». Видимо, чужестранцам вход в эту святыню императорского божества воспрещен. Мы, разумеется, отнюдь не настаивали, понимая, что «волки в монашеской рясе» имеют соответствующие инструкции. Мы также помним японскую поговорку: «Когда заросли тревожат, из них выползают змеи». Ведь недаром говорится, что «за спиной Будды черт живет». С согласия синтоистского жреца мною лишь делается, и то на почтительной дистанции, фотоснимок внешнего вида храма Найгу, который мы осматриваем только на значительном расстоянии, из-за храмовой ограды. Кругом загадочность и мистика. И пруд в лесной чаще с темно-оливковой хвойной водой скрыт от постороннего глаза, как таинственное, заколдованное озеро.

Следует, однако, отметить, что «великие императорские храмы» в действительности вовсе не являются грандиозными сооружениями, как это можно подумать, судя по их весьма громкому названию. Это отнюдь не такие величественные архитектурные творения, как, например, собор св. Петра или Парфенон… Великие храмы, в сущности, самые простые, небольшие постройки – из неокрашенного дерева, с двухскатной крышей, без всяких украшений… Лишь кое-где тускло поблескивают медные скрепления… Эти храмы представляют собой точное воспроизведение древней хижины. И внутри этого храма, по рассказам наших проводников, ничего нет, кроме завернутого в материю металлического зеркала – эмблемы богини солнца Аматэрасу, то есть никаких алтарей, изображений божеств и т. п. Вообще внутреннее устройство синтоистского храма крайне просто. Здесь не может не поражать скромное устройство, аскетически простое убранство. Никакой мебели, никаких предметов украшения, роскоши, являющихся непременными атрибутами храмов многих других религий. Именно в этом – резкое отличие синтоистских храмов от буддийских. Таковы все синтоистские храмы, а храмы в Исэ – наиболее простые по постройке. Небезынтересно, что этот исторический примитив стал эстетическим началом у японцев. Вся исконная эстетика японского дома – отсутствие украшений, игра одним пространством и линиями – в храме Исэ доведена до максимума.

Жрец не забывает нам напомнить, что храм построен в духе самого древнего японского национального зодчества из цельных досок «японского кипарисового дерева». Он рассказал нам также, что во время больших служб в зале храма исполняется синтоистская музыка и танцы, считающиеся наиболее старинными произведениями восточной сценической классики. Они являются выражением своеобразного храмового музыкального и хореографического искусства, характерного для Японии и стран Юго-Восточной Азии.

Жемчужная ферма

Еще находясь под свежим впечатлением от виденного во время нашего путешествия, мы вновь не можем не восхититься красотой картины, возникшей перед нашими глазами. Как-то внезапно в непосредственной близости перед нами возникает будто только что законченное художником полотно с еще не просохшими красками, естественная морская гавань, почти со всех сторон окаймленная цепью невысоких гор. Здесь, на небольшом острове Татокудзима, в бухте Агован, находится жемчужная ферма японского короля жемчуга Кокити Микимото.