Ярче, чем солнце
Шрифт:
Кермит удивился, как сильно тот изменился: стал стройным, даже худощавым. Тело Дилана утратило рыхлость, лицо побледнело, а волосы уже не кудрявились, как у ангелочка, а лежали крупными волнами. Он был красив, и в его голубых глазах отражались благородство и интеллект. А еще в их взгляде таилась несколько озадачившая Кермита уязвимость. Вероятно, у этого внешне благополучного, богатого парня были свои скелеты в шкафу.
Впрочем, Кермиту не было ни малейшего дела до его секретов. Он знал только одно: Дилан Макдафф не имеет и не может иметь никаких прав на Миранду Фишер.
Глава
Поскольку фильм произвел на Миранду и Дилана сильнейшее впечатление, они проговорили о нем всю обратную дорогу.
В «Нетерпимости» были показаны сразу четыре эпохи: Древняя Иудея, Вавилон, средневековая Франция и современный мир на пороге гибели. Миранду больше всего поразили истории из прошлого, а Дилана — видения Апокалипсиса.
— Лилиан Гиш [5] сыграла просто великолепно — такое выразительное лицо! Со временем она наверняка затмит Мэри Пикфорд, — сказала Миранда.
5
Гиш Лилиан (1893–1993), одна из самых знаменитых и значительных актрис американского немого кино.
— Поражаюсь, как Гриффиту удалось объединить столько тем!
— Я не ожидала, что невинно осужденного Дженкинса все же помилуют.
— Спасение в последнюю минуту — это конек Гриффита. Впрочем, как и искупительная жертва.
— Вы видели другие его картины? — поинтересовалась Миранда.
— Только «Много лет спустя».
— Надеюсь, этот режиссер снимет еще много фильмов.
— Мне очень понравились слова, произнесенные в финале: «Истинная любовь принесет нам вечный мир», — сказал Дилан.
Несмотря на сумерки, Миранда заметила краску в его лице. Ей нравилась его застенчивость, хотя вообще-то она предпочитала парней посмелее.
Почему-то ей казалось, что Дилан Макдафф еще не знал женщин, а ведь ему наверняка было не меньше двадцати трех.
Запертая в четырех стенах, Миранда, тем не менее, стремилась быть современной девушкой: она много читала, в том числе и о вопросах пола. Отправившись в библиотеку, она набирала кучу целомудренных, чопорных, скучных романов, которые демонстрировала матери, а сама тем временем прятала под матрасом что-то более откровенное. Поскольку сама Эбби никогда не ходила за книгами (она интересовалась в основном журналами по домоводству, которые выписывала на дом), Миранда не опасалась того, что библиотекари расскажут матери об ее истинных пристрастиях.
Дилан Макдафф хорошо разбирался в современном кинематографе, знал имена известных режиссеров и знаменитых актеров. А еще он признался, что дома у него есть новенький патефон известной английской компании Parlophone Lindex с кучей модных пластинок.
— Вы танцуете? — оживилась Миранда.
Он вновь смутился.
— Немного. А вы?
Она не удержалась от горькой усмешки.
— Я танцую у себя в комнате, тайком, наедине с собой и без музыки. Меня никуда не пускают.
— Жаль. Мне бы очень хотелось послушать пластинки
— Едва ли это возможно, — сказала Миранда, хотя она многое отдала бы за то, чтобы увидеть, как он живет.
— Как вы думаете, а я могу к вам прийти? — робко спросил Дилан. — Я согласен увидеться с вами в присутствии вашей матушки и отца.
То, что он сразу заговорил о визите к ее родителям, свидетельствовало или о его крайней неопытности, или о пресловутых «серьезных намерениях».
Миранда втайне улыбнулась.
— Я поговорю с мамой. Думаю, она позволит мне пригласить вас в гости.
Дилан просиял.
— Я был бы счастлив!
Миранда чувствовала, что он говорит правду, так же, как знала, что даже оставшись с ней наедине, Дилан Макдафф не позволит себе никаких вольностей.
Если бы, несмотря на его богатство, с ним было неинтересно общаться или он бы повел себя высокомерно и властно, она бы без колебаний прекратила это знакомство, но он казался таким любознательным, живым и одновременно милым…
— Так вы не против… встречаться со мной?
Подумав о веренице дней, наполненных чем-то предсказуемым и незначительным, дней, которые текли уже много лет, не принося ничего нового, Миранда искренне ответила:
— Я согласна.
— Что, если ваша мама разрешит вам прогуляться со мной в парке? А еще у моего отца есть машина, и я…
— Не стоит спешить, — перебила Миранда.
— Вы сердитесь? — казалось, он искренне испугался.
Она рассмеялась.
— Не очень.
Миранде нравилось его преклонение перед ней. Она легко могла представить этого юношу обнимающим ее колени, словно она была богиней.
Миранда невольно сравнила Дилана с Кермитом, и сравнение оказалось не в пользу последнего. На фоне Дилана Кермит выглядел необразованным, грубым человеком, одержимым чисто плотскими страстями.
Было довольно поздно, потому они простились. Миранда обещала поговорить с матерью и завтра же передать Дилану ее ответ.
Она была уверена в том, что этот молодой человек с его мягкими, приятными манерами произведет на Эбби самое выгодное впечатление, но войдя в квартиру, поняла, что не хочет, чтобы Дилан Макдафф приходил к ней домой.
Что он скажет о старой мебели, выцветших обоях, следах от мыльных брызг в ванной комнате, о скоплении ненужных вещей в тесной прихожей?
А что он подумает о ее матери? Эбби Фишер наверняка наденет платье с пышным декоративным треном, какие уже никто не носит. У нее было одутловатое лицо, слишком пристальный взгляд и неряшливые пряди седых волос на висках, напоминавшие паутину.
Чего доброго, она начнет напрямую выспрашивать Дилана, как он относится к ее дочери, или интересоваться семейным предприятием Макдаффов! А не то начнет жаловаться на свои многочисленные придуманные болезни.
«Какая ирония — супруга врача и так больна!» — скажет она, и Дилан наверняка удивится: «Почему же он не может вас вылечить?»
«Потому что мой отец не психиатр», — подумала Миранда, продолжая воображаемый разговор.
Но, с другой стороны, он же придет не к ее родителям, а к ней!