Ярче солнца
Шрифт:
Но в мире Датч все по-другому. Ее мир яркий, осязаемый, живой. В нем происходят события помимо моей воли. Если бы мог, я заставил бы новую мать Датч полюбить свою падчерицу. И заставил бы Датч полюбить меня. Так что, наверное, это даже хорошо, что я не могу влиять на тот мир. Зато хожу туда, как только появляется шанс. Чтобы почувствовать на лице свет Датч. Увидеть, как сияют ее глаза. Я ложусь на спину, ныряю в ее мир и провожу там по несколько часов за раз. Эрл злится. Велит мне прекращать.
Но он никогда не был в ее мире.
Когда-то я каждый день просил Эрла разрешить мне ходить в школу.
Снова и снова приходится отвоевывать свое место под солнцем. Некоторые девочки втайне хотят со мной поцеловаться. Некоторые мальчики тоже. У девочек постарше на уме не только поцелуи. Их взгляды постоянно направлены на мой рот, плечи, живот. Но старших мальчишек это только бесит, хотя и они украдкой смотрят на меня точно так же, разрываясь между желанием и ненавистью.
В первую драку я ввязался в пять лет. Трое мальчиков из средних классов пытались разбить мне лицо камнем. Главный из них был настоящим извергом. Что, в общем-то, и понятно. Он отправится в ад за то, что застрелит человека в соседней машине перед светофором. Правда, только через несколько лет.
Сама драка длилась недолго. Двое меня держали, а третий, лидер, чтобы хорошенько прицелиться, поднял над головой здоровенный булыжник. Я попал кулаком по одному лицу, локтем – по другому, а потом просто пнул по руке заводилу. Камень выпал и стукнул его голове. На этом все и закончилось. Пацан два дня провалялся в больнице. Мальчишки сказали копам, что я на них напал. Слава богу, мне было пять, а им по одиннадцать-двенадцать. Полиции я сказал, что папы нет дома. И не соврал. Эрл мне не отец. Это я знаю давным-давно. Он прятался в квартире, а я сказал копам, что он пошел в магазин. Пока они говорили с другими родителями, Эрл побросал наши вещи в старый чемодан, а то, что не влезло, – в корзину для белья, и мы смылись. Ни в ту квартиру, ни даже в тот район больше не возвращались.
Квартира, в которой мы сейчас живем, досталась нам только потому, что Эрл всеми правдами и неправдами умаслил домовладелицу. Даже пару раз ходил с ней на свидания. Я слышал, как они занимались сексом. Оба притворялись, будто им хорошо друг с другом, и отношения быстро выдохлись. Зато нам осталась новая светлая квартира со стиралкой и сушилкой. Сушилка стоит сверху на стиральной машине и не работает, но это мелочи. Я рад уже тому, что есть стиралка. Раньше, чтобы постирать, приходилось куда-то идти.
Каждый раз, когда мы переезжаем на новое место, Эрл счастлив. Но это не всегда хорошо. Он готовит нам с Ким еду, сдувает с нас пылинки, отправляет ее спать и зовет меня к себе.
Думаю, он знает, что мы с Ким скоро уйдем. Потому что снова запирает нас на замок. Не разрешает ходить ни в магазин, ни в библиотеку. Но из большинства домов мы умеем сбегать тайком. В любой клетке можно найти слабое место.
Когда я был маленьким, мы жили в доме с чердаком. Из моей комнаты туда вел небольшой лаз, прикрытый панелью. В стену на чердаке был вмонтирован вентилятор. Я сдвигал его в сторону, пробирался в узкое отверстие, спрыгивал на кучу бревен и ходил в библиотеку. Не школа, конечно, но хоть что-то.
Глава 7
Со временем меня притягивает к Датч все больше и больше. Как магнитом. Обычно я сам к ней хожу. Наблюдаю со стороны. Но иногда ее эмоции настолько мощные, что меня тащит к ней какой-то невидимой силой. Чувствую, что просто обязан пойти. Узнать, все ли с ней в порядке. Что само по себе бред, потому что Датч ненастоящая.
Впервые это случается, когда мне семь. Ее чувства вытаскивают меня из моего мира. Сильнее всех остальных – гнев. Такой, какой может испытывать только она. Даже в четыре года Датч такая сильная, что с ее эмоциями приходится считаться.
Она сидит в машине с Дениз. Между прочим, Датч ее так и зовет. По имени. Женщину настолько это бесит, что багровеет лицо. Датч уже поняла, что Дениз ее не любит и никакими словами и действиями этого не изменить. Поэтому и называет ее по имени, а не мамой, как той бы хотелось. Причем Дениз этого хочет даже не для себя, а чтобы замылить глаза отцу Датч. Чтобы внешне все выглядело хорошо, хотя изнутри ничем хорошим и не пахнет.
Зато Датч хочет, чтобы отец все знал. Видел, с какими безразличием и нелюбовью относится к ней мачеха.
Однако на этот раз лицо Дениз покраснело по другой причине. Умер ее отец, и Датч пытается передать ей от него послание. Но мачеха в такой ярости, что ее всю трясет. Она злобно смотрит на Датч и так хочет влепить ей пощечину, что дергается рука. В конце концов Дениз решает, что хватит и ругани.
– Шарлотта! Да как ты смеешь говорить такие вещи!
Датч не нравится, когда ее называют Шарлоттой. Ей больше нравится Чарли. Так зовет ее отец. И дядя Боб. Этих двоих она любит больше всего на свете. Свою сестру Джемму она тоже любит, но Джемма – ручной зверек Дениз, поэтому Датч старается держаться на расстоянии.
Пытаясь достучаться до мачехи, Датч повторяет послание, но та ей не верит. Что-то о синих полотенцах. Сам не понимаю, о чем речь, но, кажется, для призрака, который говорит с Датч с заднего сиденья, это важно. Он оглядывается на меня, глаза у него распахиваются, но меня больше интересует реакция мачехи. То есть его паршивой дочери.
– Поверить не могу! И как только тебе в голову пришло говорить вслух такие ужасные вещи?! – Дениз хватает Датч за руку и подтягивает ближе. – Я все расскажу твоему отцу. Надеюсь, тебе будет больно сидеть как минимум неделю.
Я задыхаюсь от вспышки гнева, но стараюсь держать себя в руках. В сотый раз мне хочется убить эту женщину. Но ведь это всего лишь моя мечта. Наверняка я сумею как-то избавиться от сволочной суки.
Машина останавливается за баром, куда часто ходит отец Датч. Это местный полицейский притон. Дениз отстегивает ремень и тащит Датч на улицу через водительское сиденье. Ногти глубоко впиваются в кожу, сквозь несколько слоев, и я чувствую боль Датч. Но сильнее боли ее жжет унижение, когда Дениз затаскивает ее в бар и усаживает на скамью возле кухни.