Ярче тысячи солнц
Шрифт:
Небо над Хрустальным островом дополнилось новыми звездами. Смертоносными, беспощадными звездами Судного дня. Сначала слабые и малозаметные, они стремительно наливались огнем полыхающей плазмы выгорающего теплозащитного покрытия и яростно устремлялись к обители возомнивших себя равными богам. Первые шесть остроносых боевых блоков в титановых корпусах легко пронзили системы куполов и впились в облагороженную землю.
Двадцать один — это много или мало? Шестьдесят килотонн в каждом ядерном грибе наземного взрыва — достаточно. Ходуном ходящая земля, выжигающие и расплавляющие грунт до стекла вспышки, сталкивающиеся фронты ударных волн…
Тем временем заданной высоты срабатывания достигли два не спешащих переростка-тихохода. Термоядерные солнца по двадцать пять мегатонн затмили свет небесного светила. Пластиковые листы развалившихся куполов, зелень деревьев, руины построек вспыхнули разом. Невероятной силы ударная волна кувалдой Тора ударила в твердь острова, осушив дно Ла-Манша и снеся возникшим цунами центр трансплантации органов на берегу материка.
Подземные, наземные, воздушные… На флоте такая серия называется «ящик».
Отправив своих детей в последний путь, боевые платформы не замерли навечно. Включив корректирующие двигатели, они вышли на заданные орбиты и исчезли во вспышках взрывов, породив выброшенные из специальных коробов стремительно разлетающиеся облака поражающих элементов. Равносторонние титановые пирамидки в одночасье лишили Землю искусственных спутников, заполнив орбиты космическим мусором. Закончились годы Империи, началась эпоха Раскола.
Стройная девушка с серьезным, даже суровым лицом еще раз посмотрела на номер дома и решительно нажала кнопку звонка. В ожидании ответа она разглядывала забор из покрытого пластиком металла, привычно отмечая опытным взглядом заделанные отверстия от пуль.
— Кто там?
Женский голос за калиткой был спокойный, мелодичный и немного уставший.
Приготовив
— Наталья Белова, дознаватель Народного контроля. Я бы хотела поговорить с Марией или Еленой Росс.
Щелкнул замок, калитка открылась.
— Входите.
Очень красивая для своих сорока лет невысокая брюнетка внимательно изучила удостоверение, кивнула стоящему слева от входа крепкому, с заметной сединой мужчине:
— Все нормально, Ральф.
Ответный кивок, мужчина убрал правую руку из-за спины, подхватил садовый инструмент и направился в дальний угол обширного двора.
— Я Мария Росс. Спрашивайте.
— Видите ли… Я случайно узнала в Комитете, что вы тоже… В общем, в отряде Реджистанса шесть лет тому назад я встретила Сержа Росса.
Женщина вздрогнула:
— В какое время это было?
— Где-то в середине августа.
— Августа… Пойдемте в дом, Наталья. Елена с Катей скоро приедут, и нам будет о чем поговорить.
— Катя — это?..
— Ее старшая дочь.
Во дворе под зеленью разросшихся деревьев стояли детские качели. Темноволосый мальчик раскачивал светленькую девочку, они весело переговаривались звонкими голосами. Увидев незнакомую гостью, дети прекратили игру и, взявшись за руки, подошли к взрослым. Разглядев черты лиц пятилетних малышей, Наталья замерла.
— Мама, почему тетя плачет?
— Мама Маша, ей плохо?
— Нет, дети, просто она знала вашего папу, а вы на него очень похожи. Идите еще поиграйте. Сережа, только не надо очень сильно раскачивать Свету, а то у нее закружится голова.
— Хорошо, мама.
— Не закружится, мама Маша.
Дети убежали.
— Пойдем все-таки в дом, девочка. Я дам тебе воды, ты успокоишься, а потом мы поговорим о Серже.
Наигравшиеся и поужинавшие малыши уже угомонились в своей детской комнате первого этажа, а взрослые так и сидели в гостиной, снова и снова вспоминая человека, чей портрет кисти известного русского художника висел над их головами. Работавшему по фотографии мастеру удалось самое главное — отобразить мудрые печальные глаза много пережившего и испытавшего человека на юном строгом лице.