Ярко-алое
Шрифт:
— Господин мой, — тут же проворковала Кимико, — я вижу своих родителей, владык Фудзивара. Не проводите ли меня к ним?
Канеко тестя тоже видел, но до последнего надеялся «не заметить».
Мрачное пророчество тещи о том, что бедняга-варвар падет жертвой внутрисемейных интриг, пока не сбылось. Не менее мрачные опасения самого Тимура, что новые родичи потребуют от него чего-то невыполнимого или же просто подставят под удар своими интригами, также до сих пор не осуществились. В основном, как подозревал Неко, потому что Кимико щитом и посредником встала
Тимур обреченно направился к царственной паре, обменялся с ними положенными приветствиями и позорно сбежал, оставив жену на попечение родителей.
Право слово, учитывая альтернативу, спор с Кохаку получился не столь уж неприятным. Железный Неко в отсутствие сдерживающих факторов мог быть сколь угодно грубым и наглым. А вот властолюбивый князь казался непривычно сговорчивым — и при этом напряженным. То ли Янтарный прощупывал почву для нового союза, то ли готовил Богдану грандиозную пакость, то ли мысли его просто-напросто заняты были чем-то другим.
Выбравшись из лоджий, Тимур обнаружил, что не он один решил использовать этот вечер для решения деловых вопросов. Кимико устроилась на бортике фонтана в окружении родителей и пары вассальных Фудзивара самураев-юристов. Напротив нее расположились представители блогеров, почтовиков, а чуть в стороне — глава гильдии игроков, собственной несносной персоной. Медиатором выступала советница Хана. Рядом с ней застыл беспристрастным наблюдателем хозяин Форума Мацуо.
Прислушавшись, Тимур понял, что происходящее напоминает очень вежливый и очень велеречивый аукцион.
«Несомненный шедевр?» — спросил он по внутренней рабочей сети.
«Хана была посредником навигаторов при обсуждении моего последнего заказа, — ответила супруга, приложив к посланию знакомый ему образ полыхающего вулканами острова. — Ей верят, когда речь идет об оценке качества работы. Теперь у гильдий есть еще несколько предложений».
«?»
«Я думаю», — туманно ответила Кимико и закрыла канал. Тимур, уловив намек, отправился искать, с кем бы поделиться стремительно мрачнеющим настроением.
Взгляд упал на задумчиво изучающую собравшихся Ватари Милаву.
— Сударыня, — он улыбнулся, одобряя непривычную, открывающую шею прическу, — не удостоите ли танцем загрузившего вашего мужа работой негодяя?
— Какая женщина может устоять перед таким предложением? — улыбнулась Мила. — Негодяй, вы можете считать этот танец своим!
Знакомый стан был напряжен под его ладонью, раскосые монгольские глаза обращались то в одну сторону, то в другую, продолжая тревожно сканировать помещение.
— Ты тоже это чувствуешь, — тихо уронил Тимур, ощущая, как его собственное беспокойство усиливается, резонируя с нарастающей в женщине паникой.
— Что-то случится, — сжала губы Мила. — Что-то готовится. Но я не могу понять…
— Я тоже.
Взгляды встретились, знакомо и безмолвно согласились друг с другом. Да, что-то готовится. Да, они ничего не могут поделать. Только быть начеку.
«Желтая
«Советник, что?..» — всполошился Такахаси.
Стефан слишком часто бывал с ними в переделках, чтобы отвлекать вопросами. Он просто свернул текущий поиск информации и начал пробираться к ротонде, попутно тестируя систему безопасности.
Тимур еще раз огляделся. И понял, что не видит ни Ари, ни так всполошившего всех крылатого змея. Ками исчезли.
Кимико вдруг вскинула голову: «Госпо…»
Голос потонул в раздавшемся снаружи грохоте. Почти одновременно разлетелось тысячью осколков расположенное над галереей круглое окно.
Что-то тонкое и серебряное, стремительное как рыбка юркнуло внутрь. Скользнуло вправо, влево, метнулось к спешащему навстречу лакею, выполнявшему, судя по всему, также функции охранной программы. Молниеносно избежав захвата, «рыбка» рванулась ему за спину, вбок, вверх, впилась в затылок, шею, в код. Облаченный в ливрею закричал, точно смертельно раненный человек. Упал, содрогаясь в конвульсиях.
— Вирусы! К оружию! Атака вирусов! — Рев Кохаку сотряс помещение.
Визг и крики потонули в стекольном звоне — огромные дворцовые окна лопались одно за другим, открывая путь десяткам, а затем и сотням серебряных молний. Завыли сирены, безмятежный женский голос предлагал всем не паниковать, оставаться на своих местах, ни в коем случае не пытаться инициировать аварийный выход из Паутины. Над окнами вспыхивали огненные занавеси антивирусной защиты — поздно, слишком поздно.
Тимур сам не помнил, как он начал движение. Отвлекшись на мгновение от сбора информации, советник обнаружил, что бежит к распахнутым на террасу дверям. Несется сломя голову в боевой аватаре, в полной антивирусной броне, с тяжелым гибким щитом, привычно оттягивающим руку.
Первую атаку он принял на щит, вытягивая его до потолка и одновременно увеличивая отталкивающую силу. Рука онемела от силы удара, совершенно несоразмерной миниатюрности «рыбки». Но тварь отлетела прочь и тут же оказалась пришпиленной вылетевшей из-за спины стрелой. Почти одновременно Тимур развернул огненный хлыст и снял прямо из воздуха еще двух гадин. Четвертая увязла в щите, пятую достали стрелой, шестую отбросило на полыхающую белым жаром занавесь.
Тут наконец подоспел Стефан. Встал справа, приставил к его щиту еще один. Затем между ними вклинился незнакомый самурай, слева подбежали еще и еще, создавая гибкую злую стену между ворвавшейся смертью и визжащими за спиной штатскими. Тимур узнал генерала Сакамото, Иштвана, еще кого-то из Корпуса.
Молодой самурай, так и не натянувший боевую аватару и вставший в строй прямо в парадном одеянии, на мгновение опустил щит, чтобы единым ударом клинка рассечь три серебряные нити. Четвертая чуть было не впилась ему в живот, но стоящий рядом Стефан резко выбросил свою защиту влево, прикрывая болвана и открываясь сам. Тимур едва успел ударить хлыстом, спасая шкуру друга от неизбежного прогрызания.