Ярлинги по рождению
Шрифт:
Вот ведь ещё счастье привалило!
Ярик оглянулся. Мураш, оказывается, двигался прямо следом за ним.
– Вы видели дракона, что на нас напал? – окликнул его юноша.
– Дракона? – удивился разведчик и покачал головой. – Нет, не заметили.
– Странно, – нахмурился Ярик.
– Может, примерещилось? – покосился на него Мураш.
– Если бы! Наши все эту крокозябру видели. Такая здоровенная летающая зверюга над нами кружила. Хорошо, Славка его отогнала. А где ваш пятый?
Подтан, чуть скривившись, хмуро глянул в ответ:
– Гарта подрезали. Он остался наш отход
– Гарта?! – Ярик пригляделся к фигурам бегущих позади командира молчаливых разведчиков. И правда, не хватало именно долговязого Гарта. – В смысле, остался? Он же там, сто пудов, погибнет! А почему с собой не взяли? Сестра бы его подлечила.
– Как мы его должны были взять? – огрызнулся Мураш. – На себе тащить? Мы и так еле ушли. И сам бы он быстро не смог бежать.
Ярик, вроде, и сам понимал это мозгами. Но, всё равно, как-то это не укладывалось в голове. Почему именно Гарт? Не кто-то из тех, других, с кем он и словом не обмолвился. Нет, естественно, кого иного тоже было бы жалко. Но Гарт! Он тоже, конечно, не друг какой близкий и даже не приятель. Но вот ведь буквально только что с ним ели за одним костром, разговаривали, и вдруг всё, нет его. Сто процентов, погиб. Не выжить ему было никак.
Ярик подавленно насупился. Чувство облегчения от того, что смогли выбраться из такой передряги, сменилось целой смесью переживаний и эмоций. Ему было, определённо, жаль долговязого разведчика. Но в то же время он был преисполнен уважения и благодарности к нему. И к его поступку, позволившему спастись остальным разведчикам, в свою очередь пришедшим на выручку ему, Ярику, и его друзьям.
Когда погиб Путкинс, его тоже было жаль. Но тому просто не повезло. А тут... Вот уже который человек так легко, без раздумий жертвует собой, спасая, в общем-то, их жизни. Тогда капитан Бронек. Михо. Но того, слава богу, спасти удалось. Теперь вот Гарт. А ведь и он, и Славка, они ему совершенно никто. А он сам, он смог бы так поступить? Ну, Славка, Агая, даже Михо – за этих, понятно. За них он готов вписаться, где и когда угодно. А вот так, за совершенно чужого человека? Или не человека?
Ярик глянул на маячившие впереди в темноте фигуры гоблина и орка.
Да чёрт его знает!
Когда он узнал, что почти сгоревшего ученика мага получится спасти, страх потерять жизнь, свою или кого из близких, немного отступил. А теперь вновь навалился с пониманием того, что магия в этом мире не всесильна. И бывают случаи, когда даже с её помощью нельзя никого спасти. Не факт, что, кинувшись кого-то спасать, ты не расстанешься с жизнью раньше, чем кто-нибудь сможет спасти тебя самого. И это было страшно.
Дождь припустил вовсю. Ярик поднял воротник и втянул голову в плечи. Но струйки холодной воды всё равно периодически умудрялись затечь ему за шиворот, холодя спину и делая настроение ещё паршивей. Погода, зараза, словно решила отыграться за все погожие деньки их с сестрой пребывания здесь, в этом чужом мире. И заливала теперь дурацким дождём, заставляя двигаться ещё медленнее, чем прежде.
Глава 15
— Опоздали. Отряд уже прошёл, – уверенно
Как на такой, в общем-то, каменистой поверхности предгорья можно было рассмотреть хоть какие-нибудь следы, для Ярика оставалось абсолютной загадкой. Правда лишь до той поры, пока он сам не подскользнулся на вонючей куче лошадиного дерьма, размокшего под этим нескончаемым чёртовым дождём.
О-о-о! Дождь превратился в какое-то проклятье. Он то немного стихал, превращаясь в моросящую хмарь, то вновь усиливался, скрывая за своей серой непроглядной стеной всю округу. Но ни на секунду не прекращался всю дорогу вниз по склону и потом здесь, на холмистой равнине, покрытой лишь редкой порослью травы и ещё более редкими кустарниками.
И ни одного маломальского деревца, под которым можно было бы спрятаться от этой льющей с небес воды.
Хотя, конечно, никакое дерево тут не помогло бы. Тут и одежда-то не спасала, промокнув насквозь и прилипнув к телу. Даже в сапогах уже хлюпало и чавкало. Неимоверно мерзкие ощущения.
Давно рассвело, но солнцу было совершенно не пробиться сквозь скопление тяжёлых, низко нависших туч. Одна унылая бесконечная серость вокруг. Ну и настроение такое же, ни к чёрту. Отряд брёл, почти в полном безмолвии. И этот долгий, монотонный переход, казалось, давно завёл их в какое-то внекудашное тягучее безвременье, вместе с дождём проникшее и затопившее весь мир.
За час проходили не больше километра. Постоянно приходилось перебираться через бурные, слава богу, не очень широкие ручьи сбегающей с гор воды. Ноги в которых чуть не сводило от нестерпимо жгучего холода. Пару раз останавливались, чтоб передохнуть. Но какой это отдых, когда, стоит лишь присесть, как под тобой тут же натекает лужа, а сверху от дождя укрыться по-прежнему нечем? Да никакой! Ни прилечь, чтоб ноги гудящие вытянуть, ни перекусить. Чуть отдышались, и снова вперёд. Даже несмотря на Славкины лечилки, к середине дня умотались все так, что хоть застрелись.
Девчонки, как ни странно, словно военную присягу приняли, – стойко переносили все тяготы и невзгоды этого опостылевшего марш-броска. Впрочем, Ярик припомнил, как в спортклубе, где он качался, девушки, и Славка в том числе, своей фитнес-аэробикой занимались. Ну, и прочей подобной ерундой. Они там так скакали, что любой спецназовец ещё до середины тренировки сдохнет. А сам Ярик и десяти минут не выдержал бы. Так что они, девушки, однозначно лишь прикидываются слабым полом. А на самом деле по выносливости любому мужику фору дадут.
Вон, и Славка, и Агая, топают наравне со всеми и даже не думают отставать. Обе мокрые, чумазые и злые. Но идут, молчат и не жалуются. Ярик отлично чувствовал их настроение и понимал, что любые его шуточки сейчас погоды, точно, не улучшат. Скорее, сделают только хуже. И с разговорами к ним сейчас лучше не лезть. Пошлют куда подальше, к гадалке не ходи. Хотя какие разговоры? Сил только и оставалось, что молча ноги переставлять, поспевая за остальными.
Похоже, меньше всего устал Муайто. Ему и дождь-то явно был по барабану. Казалось, он его даже не замечал. Шагал себе и шагал, разве что только песенку не напевал или не насвистывал.