Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
Шрифт:
Олег иногда выезжал к самим стенам, медленно следовал вдоль них, задумчиво осматривал мощные укрепления. Наконец обратился к Мономаху:
– А что, если взобраться с южной стороны? Подготовим два отряда, один из них возглавлю я. Ночи стоят темные, факелы освещают только верх стены. Бросим клич, желающие найдутся. Ну как, рискнем?
Мономах раздумывал недолго:
– Можно попробовать. Только на себя бери подготовку, а на стену лезть смысла нет. Без тебя обойдутся.
У Олега холодно блеснули глаза, он ничего не ответил
Подготовка была закончена быстро. Во второй половине ночи охотники с лестницами на плечах двинулись к крепости и растворились в темноте. Мономах оглянулся. Только что рядом на коне сидел Олег, и будто сгинул. Неспокойная, неуемная душа, опять нашел себе какое-то дело.
Стояла тишина. Только на фоне темного неба виднелись фигурки часовых, расхаживавших по стене, тусклый свет от факелов освещал зубчатый верх. Внезапно там началась беготня, раздался шум, крики, звон оружия, тяжелое падение тел, треск ломаемого дерева, – то разбивались лестницы. У Мономаха холодом охватило сердце: замысел рушился в самом начале, видно, противник зорко следил за подступами к крепости.
Однако под этот шум другой отряд, во главе которого встал Олег (сбежал-таки от Мономаха!), сумел незаметно взобраться на площадку, заколоть стражников и протрубить в рог. Тотчас Мономах к этому месту кинул наготове стоявшую тысячу воинов. Не успели чехи опомниться, как русы оказались наверху, растеклись по стене, а потом ворвались в город. До обеда шли ожесточенные сражения на улицах, пока чехи не выбросили белый флаг. Вооруженные схватки закончились, начался повальный грабеж.
На другой день в помещении городского магистрата Болеслав и Мономах давали пир. Здесь были воеводы и тысяцкие, князья и гетманы. Сначала пили за победу, потом за здоровье короля Болеслава и князя Мономаха, за войско польское и русское. А потом встал король и сказал:
– Я поднимаю бокал за князя, славного воина Олега Святославича, благодаря находчивости и безрассудной смелости которого нам так быстро удалось взять эту крепость. Многие ему лета!
И тут все стали дружно хвалить Олега. А он сидел прямой, устремив взгляд куда-то поверх голов, щеки его зарделись, на губах играла едва заметная улыбка. Он мельком взглянул на королеву Ядвигу. Она с восторгом смотрела на него.
Королю захотелось поохотиться, Мономах поддержал его, и с большой свитой они отправились в близлежащие леса. Олег был оставлен в городе, принимал выборных от купцов и ремесленников, разбирал жалобы и заявления.
И тут к нему подошла пожилая женщина, закутанная в платок, сказала, наклонившись к его уху:
– Князь, тебя ждет моя госпожа в одном доме. Дом недалеко, я провожу.
– Кто такая? – встрепенулся Олег.
– Ее имя я не могу назвать, но ты должен догадаться сам.
И Олег понял, о ком идет речь. Здесь могла быть только одна дама, которая хотела увидеть его.
Неизвестная привела его к небольшому,
Олег вошел в комнату, освещенную слабым светом, лившимся из небольших окон, и увидел сидящую в кресле королеву Ядвигу. Она большими блестящими глазами смотрела на него. Он кинулся к ней в ноги, проговорил страстно, с надрывом:
– О пани! Я без ума от счастья снова лицезреть твое прекрасное, словно ослепительное солнце, обворожительное личико!
– Встань, князь, – сказала королева мягким грудным голосом. – Я тоже рада видеть тебя.
– Не смею, моя госпожа. Я твой раб и могу находиться только у ног твоих!
– От всего сердца идут твои слова, князь, или только от притворства?
– Верь, верь мне, богиня! С первого раза, как только увидел тебя, ты покорила меня своей красотой!
– Так сядь же рядом со мной. Я приказываю! – нарочито строго произнесла Ядвига, не сводя влюбленного взгляда с Олега.
Он покорился, примостился рядом с ней.
– Знаю, князь, что ты проявляешь чудеса храбрости на поле боя. Скажи мне, кому ты посвящаешь свои подвиги? Кто эта счастливая женщина, которая может гордиться своей властью над тобой?
– Ты, моя прекрасная избранница! Только ради тебя я кидался в самую пучину сражений!
– Неужто у тебя не было до этого возлюбленной?
– Нет! Никого я так не любил, как тебя. Ты у меня первая, пламенная любовь!
– Ах, князь, ты совсем околдовал меня и своей красотой, и своими словами! Я чувствую себя перед тобой слабой и беззащитной!
Так поворковали они еще некоторое время, потом королева стала прощаться. Олег спросил:
– Когда мы снова свидимся, ясновельможная пани?
– Моя служанка известит тебя, – ответила она, подарив на прощание ласковый, обнадеживающий взгляд.
Олег вернулся в купеческий дом, в котором поселился вместе с Мономахом. Тот только что прибыл с охоты, разоблачался возле вешалки. Олег схватил его в охапку и закружил по комнате, восторженно выкрикивая:
– Знал бы ты, с кем я был на свидании! Какая женщина влюбилась в меня!
– Задушил, совсем задушил, чертяка, – шутливо отбивался от него Владимир. – Не боишься в чужой стране доверяться женщине?
– Она меня любит! А любовь хоть в своей, хоть в чужой стране всегда остается любовью!
– Не скажи! Чехи только что отчаянно обороняли свой город. Из-за ненависти к захватчикам подошлют девицу, которая может и отравить, и еще что угодно сделать. Все-таки ты – князь!
– А она не чешка! Она – полячка!
– Стой, стой, какая полячка? Город же чешский.
– Ну и что? А она совсем другого рода-племени!
Мономах немного подумал, спросил серьезно:
– Уж не с польской ли королевой ты шашни завел?