Ярослав Мудрый. Русь языческая
Шрифт:
– Самая большая отрада для любого отца, когда рождается сын, наследник, продолжатель его рода и его дел. Двойная отрада, когда сын становится мужчиной. И этот час настал! Сегодня Ярослав примет постриг, а затем сядет на коня, и с данной поры он примет из моих рук меч, кой никогда не должен выпасть из его рук. Кончилось его младенчество, и наступил час появления на свет воина!
Владимир вновь обвел светлыми глазами дружину и приказал:
– Приступай к обряду, Свенельд!
Воевода, в знак особого почтения, склонил голову и направился к Ярославу, кой сидел подле отца на маленьком
Гридень поднес Свенельду острые ножницы.
– Готов ли ты, княжич Ярослав Владимирович, к постригу?
– Готов, Свенельд! – звонко, поблескивая голубыми глазами, отозвался мальчонка.
Великий князь поднял руку, и в ту же минуту загремели языческие бубны.
Свенельд выстриг из головы княжича прядь русых волос, кои закатал в воск.
– Отнесите в терем княгини! – отдал новый приказ Владимир Святославич. – Живо!
Один из старших дружинников, боярин Додон Колыван, скривил рот:
«Ишь, как горло дерет побочный сын Святослава. Робичич, холопище!»
Каждый дружинник ведал, да и только ли дружинник: вся земля Русская знала, что Святослав взял в наложницы простолюдинку, коя и принесла ему «незаконного» сына Владимира.
В живописном городке Любече, охранявшем подступы к Киеву, жил ничем не приметный, бедный горожанин Малко из ремесленной черни, у коего был сын-богатырь Добрыня и красавица дочь Малуша.
Князь Святослав, как увидел дочь Малко, так и отвез ее сразу на свой княжеский двор в Киев. В первую же ночь статная, сероглазая Малуша с густыми шелковистыми волосами, как лен, стала его наложницей.
Мать Святослава, властная княгиня Ольга, и без того недовольная долгими и постоянными отлучками сына (молодой князь почти всё время проводил в походах и в Киеве появлялся редко), сурово сказала:
– И не стыдно тебе, на глазах твоих жен, полюбовницу в терем приводить. Отвези рабу назад!
Святослав в жизни никого не страшился, но строгой матери побаивался. Она права. Жены (во времена языческой Руси князья, бояре и даже небогатые люди держали по несколько жен) и в самом деле скучали по пылкому Святославу, кой предпочел их какой-то девице подлого звания. Но выказать свой гнев супругу они не могли: муж волен делать всё, что захочет. И едва ли он прислушается к словам матери.
Так и произошло. Святослав и на сей раз вышел из послушания Ольги. Слова его были тверды:
– Мне наплевать на жен. Я никогда их не любил. А вот Малушу я полюбил всем сердцем и никогда не отрекусь от нее.
Ольга уже ведала: переубедить сына невозможно: он никогда не бросает слов на ветер. Пришлось смириться.
А Святослав взял на свой двор не только Малушу, но и ее брата Добрыню.
Тот вначале ходил конюхом, и лишь потом стал не слугой, а придворным – стольничал, чашничал девять лет, а затем был назначен дядькой отрока Владимира…
Свенельд поднялся в терем и передал «катушек» княгине Рогнеде. Прядь эту княгиня будет хранить, как зеницу ока, в заветной, драгоценной шкатулке.
Отныне трехлетний малец – мужчина. Теперь возьмут его с женской половины из-под опеки матери, от всех тетушек, мамушек, нянек и приживалок, и переведут на мужскую половину.
И отныне будет у Ярослава свой конь, и меч
Вслед за тем, как Ярослава посадили на белого коня, и Свенельд провел его за узду вдоль княжеского детинца, [5] Владимир Святославич протянул сыну маленький меч в золоченых ножнах, усыпанных драгоценными самоцветами.
– То – твой первый меч, Ярослав. А как в лета войдешь, я подарю тебе свой меч, кой принес славу Руси. Верю, что, и ты не посрамишь земли Русской.
– Не посрамлю, отец! – поклонившись и приняв меч обеими руками, возбужденно произнес мальчонка.
5
Детинец – центральная укрепленная часть древнерусского города, обнесенная деревянными или каменными стенами.
– За славного мужа Ярослава! – поднял чашу с греческим вином князь Владимир.
И тут из-за теремов показались гусельники, гудошники и скоморохи – с домрами, волынками, сопелками, зурнами, бубнами.
И грянул пир на весь мир!
Глава 2
Лети, конь златогривый!
Полюбился Ярославу конь, зело полюбился! Спит и грезит Орликом.
На седьмом году жизни пришел в покои отца и сказал:
– Хочу на коне скакать!
– Да ты ж по детинцу ездишь, сынок.
– По детинцу худо, отец. Боярские хоромы, поварни да конюшни. Развернуться негде. Дядька все уши прожужжал: в степь [6] бы тебя, Ярослав, вот там простор!
Владимир Святославич довольно глянул на сына.
– Добро, Ярослав. Выведу тебя на простор. Эгей, слуги, пригласите мне Свенельда!
Воевода вывел из конюшни нового коня.
– А чем Орлик плох?
– Орлик – не боевой конь, не скакун. А этот косогских кровей. Гордый, строптивый и скакун отменный. Его и кличут «Гордый». Помчишься со мной в поводу.
6
В древние времена под Киевом имелись земли, напоминающие степь.
Выехали из города к Днепру. Вдоль реки тянулись пышные зеленые дубравы, раздольные луга в цветущем пахучем дикотравье.
– Лепота! [7] – воскликнул Ярослав.
С версту кони бежали рысью. Ярославу сие не приглянулось. А еще Гордым называется. Тащится, как лошаденка смерда.
– Поедем в степь, Свенельд. На простор хочу!
– Но то верст через пять. Не устанешь, княжич?
– Это на коне-то? Поехали.
Оказавшись на просторе, Ярослав приказал:
7
Лепота – красота.