Ярость феникса

Пон Синди

Когда Чжун Йе открыл глаза, в нем кипела жизнь. Он был полон энергии, охвачен страхом, он вскочил на ноги.

Йокан сидел на своем стуле и смотрел на него.

– Как ощущения?

– Я поглотил его дух! – крикнул Чжун Йе, не успев остановить слова.

– Да ладно? – улыбнулся алхимик и взял свой дневник с записями. – Объясни.

Чжун Йе подавил желание ударить его. Он отступил на шаг и взглянул на труп. Узник умер, свернувшись калачиком. Чжун Йе пытался

отвести взгляд, но не мог.

– Это часть заклинания, - Йокан заговорил с ним, как с ребенком. – Расскажи о своих впечатлениях, - он вздохнул и позвал стражей. Они унесли труп.

– Ты не говорил, что ел души, - сказал Чжун Йе надломленным голосом.

Йокан сделал запись.

– Это повлияло бы на твое восприятие. Ты мог испытать не то, что я.

– Я поглотил его душу, - Чжун Йе рухнул на стул.

– Расскажи, - попросил Йокан.

Чжун Йе описал все, что вспомнил, Йокан все это долгое время писал, не закончив и после его рассказа.

– И как ты теперь себя чувствуешь? – спросил Йокан.

– Иначе, - он ощущал себя таким сильным, словно мог голыми руками победить целую армию. – Более живым.

– Эффекты налицо. И они накапливаются, - Йокан закрыл дневник. – Так что готовься к повторению в скором времени.

Чжун Йе отстранился.

– Нет!

– Это ты сейчас так говоришь. Но придет время, когда мое заклинание пригодится, - алхимик улыбнулся и отдал ему свиток пергамента. – Я все перевел. Для этого даже не нужен корень императрицы, - он провел ладонь по серебряным амулетам и сказал после паузы. – Это ведь ее порадует?

Чжуну Йе было плохо. Он убил бы алхимика, если бы он произнес вслух имя Серебряной Феникс.

– Ты не говорил, что мне придется делать это не один раз, - но, сказав это, он понял, что ощущал сильное желание сделать это снова. Страстное желание. Он покачал головой так сильно, пока не заболела шея, пытаясь отринуть это желание.

– Не глупи. Наши записи пригодятся потомкам. Потому изучение того стоит, - сказал Йокан.

Во что он ввязался? Но больше всего Чжуна Йе пугало, что часть его хотела это повторить.

Серебряный Феникс лежала на его кровати, ее выбившиеся волосы напоминали хвост павлина.

– Не понимаю. Как это возможно?

Чжун Йе сам не верил.

– Это чары из… «Книги создания».

Она нахмурилась, румянец все еще алел на ее личике.

– Я о таком не слышала. Хотя книгу читала.

– Но ты не видела особую часть для евнухов, - сказал он, приподнимаясь на локте, чтобы видеть ее лучше. Лампы едва горели, добавляя комнате ощущение сказочности.

Она рассмеялась.

– Это ужасно!

– Моя любовь? – он улыбнулся ей, полный любви и физического желания. Он почти забыл это чувство. – Я уязвлен, - он водил медленно пальцем круги

на ее животе.

Но она посерьезнела.

– Ты понимаешь, что я тебя все равно люблю. Даже без этого.

Странный ком возник у него в горле, он сглотнул, она погладила его щеку и скулы.

– Мы можем сыграть свадьбу. Завести детей, - сказал он. На ее губах появилась тень улыбки, он продолжил. – Я серьезно!

Она не верила, что это возможно? Или она этого не хотела? Сердце вырывалось из груди, она положила на него ладонь.

– Это будет большой честью для меня, Чжун Йе.

Он улыбнулся, не зная, как выразить словами чувства. Но он и не успел, она прижалась к нему, целуя в губы.

Глава одиннадцатая:

Ужин был из мягкой каши и картофельного супа, тушеной баранины и тушеных слив в меде и сливках. Аи Линг чувствовала себя уставшей, когда шла в свою комнату. Она хотела остаться одна.

Но Ник следовал за ней по широкой лестнице.

– Летом дни длиннее. Обожаю это время года.

Она замедлила шаги.

– Будет жарко? – спросила она на ломаном языке Цзян.

Он улыбнулся.

– Мне нравится, как ты говоришь на нашем языке. Звучит иначе, мелодичнее.

Она потянулась к нему духом, чтобы понять, что он сказал. Ей не нравилось это ощущение, словно она была глухой и немой, ведь не могла толком высказаться. Он был восхищен, был полон надежды, что она пригласит его в спальню. Она отстранилась.

– Спасибо, - сказала она.

– Здесь тепло. А в жаркие дни мы плаваем в озере, - он остановился у двери в ее спальню. Она прижалась к двери спиной.

– Где ты спишь? – спросила она, не подумав, и скривилась.

Ник рассмеялся. Он был в темно-серой тунике без рукавов, из-под которой виднелась бежевая рубашка с широкими рукавами. Серые брюки его были узкими, облегали ноги, она видела, что одежда была качественной. Она бегло взглянула на его лицо. Глаза были огромными, нос – заостренным, он выглядел таким иностранным. Она покраснела, когда он заметил ее взгляд.

– Моя спальня на третьем этаже, как и у А Ны. И у мамы, когда она позволяет нам ее посетить.

– Прекрасное поместье.

– Рад, что ты так думаешь, - он расстегнул серебристую пуговицу на шее, ослабив воротник. – Зачем твоему брату мой дядя?

Она была поражена наглым вопросом.

– Этот вопрос не ко мне.

Они молчали какое-то время. Она надеялась, что он поймет и уйдет.

– Я устала, - наконец сказала она. – И хочу отдохнуть.

На его лице проступило разочарование.

– Конечно. Может, я покажу тебе сады утром? Тебе нравятся цветы?

Она снова силой расшифровала его вопрос, ощутила его рвение.