Ярость Мертвых

Абдинов Алимран

— Американец? — его встретили с хищными оскалами. Каждый из заключенных не важно за какое преступление они попали в Тадмор, испытывал особую ненависть к Американцам и ко всем жителям запада. Они видели в них шакалов, несущих с собой одну лишь алчность и смерть вековым традициям людей востока. Однако заключенные были довольно сильно удивлены, услышав с уст иностранца чистый арабский с примесью бедуинского диалекта с района Хавран на котором говорили не так много людей. Они быстро привыкли к его внешности и редко пытались вступать с ним в открытый конфликт. Тем не менее, иностранец первым вышел на ринг боя, как только был объявлен тур.

Свой первый бой

он выиграл так же легко, как и все остальные, вызвав массу вопросов и интерес самого короля тюрьмы. На очереди был бой с Абу Саидом и некоторые из заключенных стали невольно задумываться о том, может ли порочных иностранец с запада победить сына пустыни, правую руку самого короля Тадморской тюрьмы.

И вот этот момент настал. Они сошлись с Абу Саидом в поединке не на жизнь, а на смерть. Несмотря на то, что иностранец отлично понимал свои силы и что он может спокойно вырубить Абу Саида, он все равно продолжал ловко уворачиваться и даже намеренно пропустил несколько ударов. Ему было нельзя выдавать свое превосходство и силу дабы не спугнуть короля тюрьмы.

В какой-то момент Абу Саид выдохся и стал неряшливо осматриваться вокруг. Собравшаяся вокруг толпа ликовала и выкрикивала имя иностранца и это еще сильнее злило Абу Саида. Его взгляд медленно пополз наверх и зацепился за решетки за которыми стояли надзиратели тюрьмы и улыбаясь протягивали зекам деньги. Абу Саид почему-то начал подозревать, что ставят надзиратели явно не на него. Так же медленно мужчина опустил яростный взгляд на иностранца, который ловко перебирал ноги и кружил вокруг него.

— Сын собаки! Дерись как настоящий мужчина! — заорал Абу Саид и двинулся на иностранца. Его ожиревшее в некоторых местах тело волнами затряслось, когда он со всей силы направил свой кулак в противника.

На этот раз иностранец не стал уклоняться. Он остался на том же самом месте и лицом встретил кулак Абу Саида. Последний на секунду улыбнулся, однако сразу за этим последовала невыносимая боль. Костяшки мужчины затрещали, хрустнули и сломались. Некоторые волокна мышц предплечья натянулись словно струна виолончели и в следующее мгновение разорвались, а кость запястья со страшным тресков вырвалось наружу. Этот звук услышали даже надзиратели с верхних ярусов тюрьмы. Ликование толпы преобразилось в истошные звуки, перелившиеся в молчание.

С горловым воплем Абу Саид схватился за свою руку и упал на колено. Широко раскрыв глаза, он с ужасом рассматривал торчащею из запястья кость.

Удар Абу Саида славился среди заключенных. Он был способен отправлять в нокаут с одного удара даже самых стойких бойцов, чему могли позавидовать профессиональные боксеры. Если можно было бы измерить силу удара Абу Саида в килограммах, то учитывая его вес, удар мужчины составлял бы свыше девятисот килограммов. Такой удар мог убить не подготовленного бойца, вырубить профессионала, но этот самый удар никак не навредил иностранцу. Абу Саиду показалось, что он со всей силой ударил скалу. Естественно, ударить что-то настолько крепкое как скала, выложив все девятьсот килограмм чревато последствиями с которыми несомненно и столкнулся Абу Саид.

— Моя рука…, - эти два слова были последними вырвавшимися из уст Абу Саида после чего он был благополучно лишен сознание удачным апперкотом. Толпа настолько сильно была шокирована увиденным, что даже не стала требовать смерти Абу Саида, как это обычно было принято в стенах тюрьмы. В поединке на смерть, нельзя было останавливаться даже если противник в нокауте или не способен продолжать бой по иным другим причинам.

— Я требую

мою награду! Встречу с королем, — наконец нарушив тишину иностранец поднял голову наверх, устремив свой взгляд на ярус, где восседал самопровозглашённый король тюрьмы.

Несколько секунд, а может и целую минуту все присутствующие сохраняли молчание лишь изредка переключая свои взгляды с иностранца на Абу Саида и наоборот. В конечном итоге пара заключенных шагнула вперед с намереньем проводить победителя к королю. Однако в руке у провожающих иностранец заметил заточки. Вряд ли они могли бы пробить его кожу или как-то иначе навредить, но он все равно был зол на себя, ведь ему не хотелось выдавать свою нечеловеческую стойкость.

Тадморская тюрьма представляла из себя небольшую крепость, с несколькими ярусами, на которых были расположены множество маленьких камер, где заключенные не могли даже в полный рост встать. Тут можно было спать лишь сидя и то, если повезет сесть, ведь в одну и ту же камеру сажали больше двух трех человек. Была еще и общая, где люди просто лежали друг на друге или если повезет занимали хоть какой-то угол. Там-то и проводились эти самые тюремные бои. Единственное просторное место в данной тюрьме составлял ярус самопровозглашённого короля. Несколько камер тут были объединены в одну большую составляющею хоромы короля. Поднявшись на этот самый ярус, иностранец впервые за долгое время почувствовал запах свежезаваренного чая. Он слышал о том, что король тюрьмы — Яхья ибн Юсуф являлся неплохим специалистом тонкого вкуса.

— Чашку чая? — спросил король, как только подойдя поближе иностранец уставился на медленно заваривающийся фарфоровый чайник.

— Не откажусь, — ответ иностранца прозвучал сухо, но вполне доброжелательно. Ему предложили место напротив короля. В отличии от короля победитель кулачного боя уселся на холодный каменный пол и нехотя бросил взгляд на мягкие подушки под слегка разжиревшим Яхьей ибн Юсуфом.

Заключенный, сидевший рядом с королем, встал и расположив перед иностранцем чашку, налил в нее чай. Последний с легким презрением взглянул на обслуживавшего заключенного, который был одет как представитель противоположного пола и даже имел на голове парик.

— И так, ты победил моего бойца, мою правую руку. Ты знал на какой риск идешь, ведь слышал о слухах — победивший мою правую руку, несомненно, займет его место, — проговорил король и отпил чая. Справа и слева от него стояли крупные зеки. Один щелчок пальцев ибн Юсуфа и они были готовы положить головы на пути его сохранности.

— Я просто хотел выпить чай, — ответил иностранец. Он закрыл глаза, преподнёс к губам чашку, но не стал пить. Вместо этого, мужчина вдохнул аромат свежезаваренного напитка и разгладил морщины лба. Только после этого он наконец сделал долгожданный глоток. И все же вкус не оправдал всех его ожиданий. Скривив рот иностранец проговорил: — Вы переварили чай.

— Что ты говоришь? Может быть, ты угостишь меня своим чаем? — с иронией в голосе парировал король и всплеснул руками. Ибн Юсуф не любил наглых и самодовольных людей.

Иностранец не обратил внимание на слова короля и оглядел парнишку в женском одеянии. Тот в свою очередь спрятал глаза.

— Тебя зовут Икрам? — спросил иностранец.

— Как ты смеешь обращаться к моей прислуге? И игнорировать мой вопрос? — терпение ибн Юсуфа подходило к концу. Он мог в любой момент приказать сбросить нежелательное лицо с яруса вниз. Ощетинившись король расположил локти на своих коленях, а сидел он по-турецки, и еще более яростно повторил свой вопрос.