Ярость стрелка Шарпа
Шрифт:
— Что там за холмом, капитан?
Сараса посмотрел на ближайшую вершину, где стояли два французских пикета, по, полудюжине всадников в каждом. В распоряжении сэра Томаса, если считать людей капитана, было около шестидесяти.
— Мы не знаем,— сказал он.
— Возможно, там ничего нет, и мы отгоним их на другой холм, и, если ничего не обнаружим там, еще дальше. Мы и не заметим, как удалимся отсюда миль на пять, а когда вернемся, увидим, что фуражиры убиты.
Сараса глубоко затянулся.
— Они оскорбили меня.
— Мне они тоже не нравятся,— сказал сэр Томас,— но мы будем драться с ними там, где выберем сами, и тогда,
Испанец улыбнулся и кивнул, как бы говоря, что усвоил урок. Потом стряхнул пепел с сигары.
— Моему полку приказано провести разведку дороги на Кониль,— невзначай заметил он.
— Кониль? — спросил сэр Томас.
Сараса кивнул. Продолжая смотреть на драгун, он тем не менее отметил, что шотландец достал из седельной сумки сложенную карту. Карта была плохая, но на ней были обозначены Гибралтар и Кадис, а между ними Медина-Сидония и Вехер, городок, лежащий чуть южнее. Сэр Томас провел пальцем на запад, от Вехера до атлантического побережья.
— Кониль? — Он постучал пальцем по карте.
— Кониль-де-ла-Фронтера,— кивнул Сараса и зло добавил: — Городок на берегу моря.
На берегу моря. Сэр Томас уставился на карту. Действительно, Кониль находился на берегу. Милях в десяти к северу от него — деревушка Барроса, соединенная дорогой с Чикланой, базой французских войск, осаждавших Кадис. Сэр Томас знал, однако, что генерал Лапена не собирается идти по ней, поскольку в паре миль к северу от Барросы протекала Рио-Санкти-Петри, через которую, согласно имеющимся сведениям, испанский гарнизон прокладывал понтонный мост. Мост позволял армии быстро вернуться на Исла-де-Леон и после двухчасового марша укрыться за стенами Кадиса.
— Нет,— сердито бросил сэр Томас, и конь нервно дернул головой.
Идти нужно другой дорогой. Той, что ведет от Вехера на север. Прорваться через французские сторожевые посты и продвигаться дальше. Виктор будет, конечно, защищать Чиклану, однако, если обогнуть городок с востока, маршалу придется оставить заранее подготовленные позиции и принять сражение там, где союзники выберут сами. Хороший план. Только зачем испанскому генералу бессмысленная прогулка к морю? Собирается отступить к Кадису? Верить в это не хотелось, но сэр Томас знал — у наступления на Чиклану из Барросы шансов на успех нет. Марш по разбитой дороге измотает солдат, атака на подготовленные позиции означает огромные потери. Нет, Лапена, конечно же, не станет так рисковать. Донья Манолито всего лишь хочет вернуться домой, но, чтобы вернуться домой, он поведет армию по прибрежной дороге, и французам останется только перехватить их в любом месте и прижать к морю.
— Нет! — повторил сэр Томас и повернул лошадь к лагерю, но, не проехав и десяти ярдов, осадил коня и обернулся.— Вам ведь приказано не вступать в бой?
— Так точно, сэр Томас.
— Но если они атакуют вас, вы же не станете удирать?
— Вы так думаете, сэр Томас?
— Разумеется! Ваш долг — уничтожать врага, и вы исполните свой долг! Только не увлекайтесь, капитан. Не пускайтесь в преследование. Не оставляйте фуражиров без прикрытия. Не дальше горизонта, понятно? — Сэр Томас ускакал, зная, что теперь капитан Сараса воспользуется малейшим поводом, чтобы исполнить свой долг. Что ж, по крайней мере враг понесет хоть какие-то потери, даже если Донья Манолито желает им вечной жизни.
— Чертов идиот! — проворчал Сараса и пришпорил коня — спасать кампанию.
—
— Мою подругу?
— Танцевала в Башике.
— А, Катерина.— Катерина вернулась в Кадис в нанятой карете и с чемоданчиком, набитым деньгами.
— Вы не сказали, что она вдова,— упрекнул его испанец.— Вы называли ее сеньоритой!
Шарп недоуменно уставился на него.
— Вдова?!
— Она была во всем черном и даже лицо скрывала под вуалью. Вообще-то она не танцевала, а только смотрела.— Они с Шарпом стояли на галечном берегу у края залива. Северный ветер приносил неприятные запахи с плавучих тюрем, пришвартованных неподалеку от соляной равнины. Между ними неспешно курсировали сторожевые лодки.
— Не танцевала?
— Она же вдова! Вдовам не пристало развлекаться. Еще слишком рано. После смерти ее мужа не прошло и трех месяцев.— Гальяна замолчал, вспомнив, наверное, какой видел Катерину несколько дней назад на берегу, когда «вдова» носилась верхом и вовсе не выглядела убитой горем. Впрочем, если его что-то и смутило, говорить об этом испанец не стал.— Она была со мной чрезвычайно любезна и очень мне понравилась.
— Да, она многим нравится.
— Ваш бригадир тоже там был,— продолжал Гальяна.
— Мун? Он не мой бригадир. К тому же он сейчас вряд ли в том состоянии, чтобы танцевать.
— Бригадир пришел на костылях,— подтвердил испанец.— Я получил от него приказ.
— Вы? Он не вправе отдавать вам приказы! — Шарп подобрал плоский камешек и бросил с таким расчетом, чтобы он запрыгал по воде, но получилось неудачно, и камешек сразу утонул.— Надеюсь, вы посоветовали ему отправиться ко всем чертям и там остаться.
— Вот этот приказ.— Испанец достал из кармана сложенный листок и передал Шарпу, который с удивлением обнаружил, что приказ, написанный карандашом, явно наспех и небрежной рукой, адресован ему. Листок был пригласительной карточкой. Шарпу и его людям надлежало передислоцироваться к Рио-Санкти-Петри, где и находиться до получения дальнейших распоряжений или благополучного возвращения войск, находящихся ныне под командованием генерал-лейтенанта Грэма на Исла-де-Леон. Не веря своим глазам, Шарп перечитал приказ.
— Не уверен, что бригадир Мун может отдавать мне какие-либо распоряжения.
— Однако ж отдал,— сказал капитан Гальяна.— И я, разумеется, пойду с вами.
Шарп вернул карточку испанцу и, ничего не сказав, швырнул еще один камешек, который, прежде чем утонуть, несколько раз коснулся воды. Артиллеристы называют это настильным огнем. Хороший пушкарь умеет запустить ядро так, чтобы оно, пройдя вскользь, набрало дополнительную силу.
— Мера предосторожности.— Гальяна, аккуратно сложив листок, убрал его в карман.
— Против чего?
Иснанец тоже подобрал камень и пустил его так, что тот скакнул по воде не меньше дюжины раз.
— Через Санкти-Петри проложен мост. Возле него стоит генерал Сайас с четырьмя батальонами. У него приказ не пускать никого из города за реку.
— Вы уже говорили, но зачем останавливать вас?
— В городе есть люди, которых называют affrance-sados,— объяснил Гальяна.— Знаете, что это значит?
— Они за французов.
Гальяна кивнул.
— К сожалению, таковые имеются и среди офицеров гарнизона. Генерал Сайас должен останавливать тех, кто хочет поступить на службу к противнику.