Ярость возмездия
Шрифт:
– В 14.00 она будет на месте. Командир тут же выйдет на связь с тобой.
– Надо, чтобы группа не засветилась перед боевиками, которые позже будут возвращаться в усадьбу.
– Группа не засветится! Тебе, Леня, раз уж мы работаем вместе, докладывать мне обо всех принимаемых решениях, ну и, естественно, о результатах операции.
– Конечно, Александр Сергеевич. Благодарю, до связи!
– До связи!
– Ну вот, кажется, пока и все, – проговорил Каштанов, выключив сотовый телефон.
– Теперь главное, Леня, чтобы Шерхан время и место не изменил,
– Да пусть меняет. Гронский задержит боевиков, если что.
– Нам надо всего два часа, чтобы заставить Шерхана играть по нашим правилам.
– Они у нас есть в любом случае.
– Ну, тогда еще раз смотрим, где ставим машину, как выйдем к роще, и едем в район Тураново?
– Да, позиции наблюдения определим на месте!
Офицеры склонились над планшетом. Через двадцать минут «Форд» начал движение к МКАД.
Глава восьмая
Проинструктировав Гронского, Караханов отпил из пиалы глоток крепкого зеленого чая, по внутреннему телефону вызвал в кабинет Тихона Ступака. Боевик явился тут же:
– Слушаю!
– Присядь, – указал Шерхан подельнику на кресло.
Ступак повиновался.
Караханов же, напротив, поднялся, прошелся по кабинету:
– В 13.00 тебе на «Шевроле» следует убыть в Москву.
– Куда конкретно?
– На площадь Суворова, к Дому Российской армии. В первый раз ты стоял у театра, теперь же встанешь у Дома.
– Я знаю, где это.
– Встанешь, не доезжая шлагбаума, выйдешь из машины, оставив ее открытой, и пройдешь в сквер к памятнику Суворова. Оттуда будешь наблюдать. В 15.30 должен подъехать Гронский. Он будет на «Лексусе». Бизнесмен должен положить в машину сумку с деньгами и уехать. Как только он скроется, вернешься, проверишь «бабки», позвонишь мне, и я скажу, что делать дальше. Понял?
– Понял!
– Давай. Обо всем подозрительном во время движения или на площади немедленный доклад мне.
– Сделаю, – кивнул Ступак.
– Удачи! Свободен.
Тихий ушел.
Караханов посмотрел на часы: 11.20. Нужен Кокиа, но пусть еще поспит. Он вызвал Безродько. Тот тоже пришел сразу же. Вся банда находилась в усадьбе.
– Да, хозяин!
– Сегодня проводим сделку. Порядок прежний. Как только деньги окажутся здесь и не произойдет ничего непредвиденного, ты валишь пацана. После чего уходим отсюда на квартиру в Москве.
– А если произойдет это что-то непредвиденное?
– Тогда работаем по обстановке. Но пацан все равно на тебе.
– Понял.
– Иди, готовься к отъезду. Из вещей ничего здесь не оставлять!
Спустя полчаса Кокиа сам зашел в кабинет главаря банды:
– Разреши, Казбек?
– Заходи. Выспался?
– И выспался, и душ принял.
– Ты вовремя. Я решил провести сделку сегодня.
– Разумно. Долго держать в напряжении Гронского, а особенно его жену, опасно. Бизнесмен-то еще выдержит, а вот баба может сорваться и натворить глупостей.
– Поэтому я и назначил передачу денег сегодня, на 15.30, на площади Суворова.
– Стремное место, Казбек.
– Почему?
– Как говорится, раз на раз не приходится.
– Считаешь, нас могут «пасти» менты?
– Я бы такой вероятности исключать не стал, – уклончиво ответил Кокиа.
– Да брось, Арчил! Если бы менты или фээсбэшники «пасли» вас на площади, то усадьба уже ночью подверглась бы штурму. Спецы не стали бы тянуть. И заложник для них не помеха. Ну, погибнет мальчишка, что ж, бывает. Но зато они накрыли бы банду самого Шерхана. Однако ничего не произошло. И сейчас, по докладу Вели, обстановка и в деревне, и в районе усадьбы спокойная. Никаких лишних машин, никаких подозрительных личностей.
– Может быть, ты и прав, но, как правило, прокол происходит как раз на последнем деле, – пожал плечами Кокиа.
– Ты предлагаешь отказаться от акции?
– Я бы не стал ее проводить.
– Может, нам еще и сына Гронского отпустить?
– Нет, этого делать не следует.
– Тогда ради чего погибли Акробат и Шершень? Ну, с Шерстаковым понятно, надо было язык за зубами держать, а Репнин? Аркаша нам пригодился бы при решении главной задачи – проведении серии массовых террористических актов. Мы бы его подставили при подрыве элитного ресторана. Ради чего жертвы, Арчил?
– Я высказал лишь свое мнение.
– Оно, конечно, авторитетно, но здесь и сейчас все решать буду я, – твердо проговорил Караханов.
– Конечно. Какова моя задача?
– Вот так-то лучше. Гронский в 15.30 должен положить баул с деньгами в «Шевроле», которую оставит у Дома Российской армии Тихий. Он уже получил задание и в час покинет территорию. Тебе следует выехать на «Тойоте» немного позже, в 14.00. За полтора часа даже при наличии пробок ты успеешь доехать до площади Суворова. Встанешь там же, где вставал и в прошлый раз. Проконтролируешь сделку. В дальнейшем будешь сопровождать Тихого. Обо всем подозрительном – доклад мне.
– Этого мог и не говорить!
– Мог, но сказал, потому что посчитал нужным. Ты должен сосредоточиться, Арчил, сейчас твое состояние не устраивает меня.
– Я буду в полном порядке на задании.
– Не сомневаюсь. Готовь машину, перекуси, выезд, как говорил, в 14.00. Вопросы есть?
– Если вдруг замечу слежку?
– Сообщи мне об этом.
– Хорошо.
Кокиа ушел, а Караханов неожиданно почувствовал тревогу. Удивился, с чего бы это? Менты, если Гронский все же связался с ними, проявили бы себя при первой встрече на площади. А вдруг жена Гронского, не выдержав напряжения, действительно без ведома мужа обратилась в полицию или в ФСБ? Тогда они просчитают замысел и возьмут и Тихого, и Кокиа. Вернее, попытаются взять. Ни тот ни другой просто так не поднимут лапы вверх, зная, что их ожидает после ареста, будут отстреливаться до конца. Но спецы могут действовать и иначе. Вырубить Кокиа и Тихого газом или инъекцией снотворного. Точно так же, как покойный Шершень вырубил телохранителя сына Гронского. Тогда они не успеют подать сигнала тревоги.