Ярость
Шрифт:
Пока мы убирались, я внимательно изучил надгробие из серого гранита. Хотя, изучать особо нечего. Только надпись: «Матчины» и год, когда семьи не стало. Ни списка имён, ни эпитафии. Девятнадцать лет прошло… Вооружившись жёсткой тряпкой, я хорошенько отмыл камень и плиту под ним. Потом приехала Мама. Сначала мы увидели десяток крепких мужчин в камуфляже и разгрузках. Только вместо оружия лопаты и грабли, две новенькие блестящие тачки, земля, саженцы. Похоже, мама слишком дословно поняла слова о «заброшенном» состоянии могилы и по пути они разорили магазин:
— Командор! — с немного смешным акцентом, отрапортовал он, когда отряд добежал до нас. Неслись они так, словно на войну опаздывали.
— Отставить! — рявкнул я, видя его взгляд на участок за оградой. — Всё, чтобы вы не задумали — сразу нет! Вот, его зовут Пантелей, он здесь за старшего. Поступаете в его распоряжение. Окопы не рыть, территорию не минировать! И смотри у меня, а то прикопаю на соседнем участке.
— Так точно, командор! — кивнул он. И ведь не понял и половину из того, что я ему сказал. Пришлось повторять на английском.
— Перекур, — обратился я к немного удивлённым девушкам. — Пусть дальше поработают они. Пантелей, вы ими командуйте, не стесняйтесь. Если слов будет мало, то можете лопатой стукнуть, им ничего не будет.
Пока девушки выходили за оградку, наёмники уже разбились на группы, принялись укладывать траву и мусор в тачки.
— Мы бы и сами справились, — сказала Марина, глядя, как суетятся мужчины в камуфляже.
— Определённо, — согласился я. — Но нужно было пару организационных вопросов решить.
Минут десять мы наблюдали за кипящей работой. А так как рабочей силы прибыло немало, то было решено привести в должный вид и прилегающую к ограде территорию. На уже расчищенную площадку Пантелей никого не пустил, лично занимаясь посадкой цветов. Мама появилась несколько эффектно. Шла она решительно, словно по личной территории. За ней шагали двое крепких ребят, неся под руки знакомого усатого мужчину в костюме. Тому даже не требовалось перебирать ногами, болтающимися в воздухе. Дойдя до нас, мама остановилась, посмотрела сурово на девушек и на суетившихся подчинённых.
— Продали! — сказала она, обращаясь ко мне. — Участок. Всех бы здесь и закопала, но землю портить не хочу.
— Мы не виноваты! — попытался объяснить мужчина, которого так и держали на весу. — Такой закон. Они и опеку оформили над территорией, и все бумаги…
— Значит, слушай меня внимательно, — она повернулась к нему. — Если к этому участку хоть один посторонний близко подойдёт, если хоть один цветочек сорвёт, то я тебя и всю бригаду вашу вот здесь, рядом с дорожкой похороню.
Наёмники встряхнули мужчину, и тот быстро закивал.
— Всё сделаю. Никто не подойдёт. Здесь без нашего ведома ничего не происходит, так что не беспокойтесь, — быстро заговорил мужчина.
Мама подошла, схватила его пальцами
— Запомни, мы верим людям только один раз, — злобно посмотрела она на него и только потом отпустила, потеряв всякий интерес. — Кузьма, почему я об этом узнаю так поздно?
— Хотел сначала проверить всё сам, — отозвался я. Посмотрел, как мужчину в костюме опустили на землю, погрозили пальцем. Он встал, не зная уходить ему или подождать. — А что на базе?
— Цирк с конями. Комиссия военная пришла. Крысы министерские. Ищут формальный повод, чтобы выпроводить нас, — она криво ухмыльнулась. — У них война на носу, разборки под брюхом у Каспия, а их заботит компания наёмников на отдыхе. Я им сразу сказала, если нас хоть на миллиметр подвинут, то их репутация так упадёт, что Российская Империя не сможет нанять даже самых захудалых наёмников в мире. Устрою им второй Австралийский бойкот.
— Понятно, — я улыбнулся. — Вы здесь сами управитесь?
— Управимся. Обед скоро, — она посмотрела на маленькие часики на запястье. — Часам к трём будь в МИБИ. Надо старым друзьям помочь. Номера: 3, 8 и 12. Забери, потом мне отдашь.
— Мам, я же занят, — немного удивлённо сказал я.
— Тебя это не сильно отвлечёт. И посиди пару дней в институте, чтобы тебя видели. Я сама позабочусь о запланированной на вечер встрече.
— Хорошо, — я не стал спорить.
Пока мама пошла к оградке, разглядывая надгробие, я жестом показал девушкам, чтобы следовали за мной. И пока она не пристроила их на воспитательно-трудовую работу, мы сбежали. Скорым шагом добрались до выхода с кладбища, где я пригласил их в нашу машину. Василий, дожидавшийся меня, спокойно читал местную газету, никуда не торопясь. Он из нас всех самый терпеливый. Может неделю в засаде просидеть, наблюдая за домом или выходом из подъезда. Всегда поражался, откуда у него столько терпения.
Таня сбегала к чёрному джипу, что-то быстро сказала водителю и вернулась к нам. Важно села на заднее сидение скромной Вольво, словно это лимузин.
— В МИБИ, — сказал я Василию, занимая место на переднем сидении. — И по пути в какой-нибудь ресторанчик, пообедать.
Машина ловко вывернула со стоянки и двинулась в объезд кладбища. Перед обедом машин вокруг становилось столько, что я боялся, как бы мы не застряли в пробке на час-другой.
— Мы хотели сюрприз сделать, — сказала Марина. — То есть, не совсем сюрприз, просто удивить… Ты же видел, какой там бардак был.
— Видел и понимаю. Спасибо, я это ценю.
— Я в папин архив влезла. Вот он этого не оценит. Но я же не виновата, что он пароли не меняет. Там были счета за услуги похоронной конторы. Покупка надгробия обошлась всего в сто пятьдесят рублей…
— И мы сразу поехали, — продолжила Таня, погладив сестру по руке. — Проверить. А тут такое запустение. Первое время за могилой ухаживали, а потом забыли или забросили. Кузя мы не специально подслушали, но скажи, что это за Австралийский бойкот? — решила она сменить тему.