Ярость
Шрифт:
— Остальное не имеет значения, — окончил он свое признание. — Дальше все было вполне ординарно: я научился жить с этим, вырос, уехал от них, зажил собственной жизнью. — Соланка чувствовал, что сбросил с плеч тяжкий груз. — Мне больше не придется со всем этим жить, — изумленно добавил он.
— Теперь тебе придется жить со мной, — заявила Нила. — И я прошу тебя туда поехать. Съезди, ты должен. Теперь не ты один, а мы оба этого хотим. Потому что ты наконец-то окончательно от всего освободился.
В ее объятьях Соланка расслабился, расслабился даже несмотря на то, что знал: у него остался еще один, последний секрет, которым он так и не смог с ней поделиться, замер в одном шаге от полного признания, устрашась неприглядной правды — правды о том, что происходило здесь между ним и Милой Мило. Ничего, уговаривал он себя и тем самым навлекал катастрофу, должно же что-то остаться на потом.
По всей земле — в Великобритании, в Индии и даже в далекой Лилипутии — феномен американской успешности не давал людям спокойно жить. На родине Нилы ее считали настоящей знаменитостью лишь только потому, что ей удалось устроиться на хорошую работу, «стать большим
Соланка неслучайно задумывался над такими вещами: перевалив за пятьдесят, он вдруг испытал на собственном опыте всю мощь «настоящего американского хита», для которого не существует ни закрытых дверей, ни нераскрытых тайн, который позволяет тебе объедаться плодами успеха, пока не лопнешь. С первого же дня своего запуска беспрецедентное междисциплинарное бизнес-предприятие под названием «Галилео» обрело в буквальном смысле межгалактические масштабы. Оно оказалось тем самым счастливым билетом, стопроцентным попаданием, мифом, которого так не хватало людям. «Пусть победит сильнейший» — футболки с такой надписью облекали самые уважаемые торсы в городе. Эти слова стали слоганом триумфаторов поколения спортзалов, буквально за одну ночь сделавшись одним из обязательных признаков общественного признания. Даже некоторые обладатели самых толстых в мире животов и кошельков щеголяли в такой одежде, желая показать, что им также не чужды самоирония и чувство юмора. Спрос на игровую приставку и необходимое компьютерное обеспечение превзошел самые смелые прогнозы, еще на старте обойдя прежнего лидера — игру про Лару Крофт. В лучшие для «Звездных войн» времена продажи сопутствующих товаров составляли четвертую часть от мирового оборота игрушечной индустрии. С тех пор к подобному успеху удалось приблизиться лишь Глупышке. Теперь сага о Галилео-1 побивала все известные рекорды популярности, но в этот раз глобальная мания была запущена не кинофильмом или телесериалом, а интернет-сайтом. Новая коммуникационная среда приносила невиданную отдачу. После целого лета скептицизма в отношении потенциала убыточных в массе своей интернет-компаний обрел наконец реальность предсказанный «дивный новый мир». И вот на удивление нестрашный Зверь профессора Соланки, Антихрист, «чей час уже пробил, влачился к Вифлеему, чтобы быть рожденным», как писал Йейтс. (Естественно, не обошлось и без досадных недоразумений: в первые дни сайт едва не рухнул под бременем собственной популярности, росшей быстрее, чем «пауки» успевали наращивать свои блистательные сети, расширяя доступ к сайту, создавая его «реплики» и «зеркала».)
Вновь персонажи, сотворенные Соланкой, вырвались из клеток и заполонили улицы. Со всего мира приходили вести о том, что диковинные образы, выросшие до гигантских размеров, возносятся на стены домов. Они блистали в свете рядом с живыми звездами, исполняли национальные гимны перед началом футбольных матчей, публиковали книги своих кулинарных рецептов, их приглашали на шоу Леттермана. Ведущие молодые актрисы сознавались, что сыграть роль Замин Рейкской или Богини Победы, ее двойника-киборга, — мечта всей их жизни. Однако на этот раз все вышло иначе, чем с Глупышкой, и Соланка не чувствовал ни малейшего разочарования. Мила Мило выполнила свое обещание: это было исключительно его шоу. Он дивился собственному приятному возбуждению. Творческая работа и публичные встречи заполнили все его дни. Пора закрытости, когда все его общение ограничивалось обменом электронными письмами с веб-спайдерами, осталась позади. Теперь он должен был постоянно «мелькать», показываться на публике. Единственной ложкой дегтя в этой огромной, достойной Креза бочке меда был неутихающий, может даже нараставший, гнев отвергнутой, помешавшейся на своем отце Милы. Они с Эдди являлись на самые важные деловые встречи с каменными лицами и уходили, не сказав с Соланкой и двух слов. Зато очень много говорили волосы Милы и ее глаза. Теперь они часто меняли цвет, то полыхали пламенем, то отливали иссиня-черным, как вороново крыло. В те дни, когда у Милы было особенно плохое настроение, цвет контактных линз яростно спорил с окраской волос.
У Соланки просто не было времени разобраться с проблемой Милы. Генеральные бизнес-партнеры проекта «Галилео» прямо-таки фонтанировали идеями диверсификации. Давайте откроем сеть ресторанов! Нет, лучше тематический парк! Нужно построить в Лас-Вегасе гигантский отель с развлекательным центром и казино! Пусть архитектура отеля имитирует два острова Бабурии! Только представьте: мы создадим в самом сердце пустыни искусственный «океан»! Подсчитать количество удачных возможностей для вложения денег, которые стучались в дверь, умоляя впустить их, было так же невозможно, как вычислить точное значение числа «пи». Каждый божий день «сетевые пауки» выдвигали и отклоняли сотни предложений, связанных с дальнейшей судьбой принадлежащей им собственности, сайта PlanetGalileo.com, и Малик Соланка растворился в экстазе, в ярости творчества.
Зато вторжение оживших кукол с несуществующей планеты Галилео-1 в общественную жизнь вполне реальной Земли стало для всех полной неожиданностью. О том, что это случилось, первой Соланке сообщила Нила. Она появилась в его квартире на Западной Семидесятой в состоянии крайнего возбуждения. Глаза ее горели. В Лилипут-Блефуску произошел политический
Пока что эта новость выглядела экзотическим отголоском странных нравов очень далекой, а потому не заслуживающей внимания страны на юге Тихого океана. Однако игнорировать дальнейшее оказалось труднее. Тысячи вымуштрованных революционеров-филбистанцев атаковали все жизненно важные объекты Лилипут-Блефуску, захватив врасплох исполнявшую в основном церемониальные функции армию элби и после долгой и яростной схватки отбив у сторонников Болголама парламент, теле- и радиостанции, телефонные узлы, интернет-сервер Lillicon, а также порт и аэродром. Рядовые повстанцы прятали лица за широкими полями шляп, шарфами и даже носовыми платками, в то время как их вожаки маскировались более изысканным образом. Киборги Акажа Кроноса, понял Соланка, возглавили ни больше ни меньше как третье «восстание оживших кукол». Многочисленные Кукольники и Замин уверенно руководили их действиями. «Пусть победит сильнейший!» — кричали фримены, бросаясь в атаку на болголамитов. К концу кровавого дня Филбистанское движение сопротивления одержало уверенную победу. Цена ее оказалась высока: сотни убитых, сотни серьезно раненых и пропавших без вести. Медицинские учреждения не справлялись с наплывом раненых, многие умерли прямо в больнице, так и не дождавшись помощи врачей. Всю ночь стены главного госпиталя маленькой страны сотрясались от стонов, полных боли и страха.
Как только Лилипут-Блефуску восстановила связь с внешним миром, выяснилось, что повстанцам удалось отбить у врага свергнутого президента страны Голбасто Гуэ и взять живьем свергнувшего его лидера первоначального, теперь уже неудавшегося, переворота Скайреша Болголама. Возглавивший восстание предводитель филбистанцев, одетый в костюм и маску Кроноса-Кукольника и настаивающий на том, чтобы его называли исключительно «командующий Акаж», почти сразу выступил по местному телевидению, объявив об успехе проведенной операции, отдав дань памяти погибшим и провозгласив, что «сильнейшие победили». Далее он озвучил требования повстанцев: конституция Голбасто должна вновь обрести законную силу, Болголама и его бандитов следует судить за государственную измену. Согласно законам элби, подобное преступление каралось смертью, тем не менее за всю историю страны смертная казнь ни разу не применялась, а потому, по всей вероятности, не будет применена и сейчас. После этого «командующий Акаж из свободных людей» потребовал для себя права начать формирование нового правительства Лилипут-Блефуску, заявив, что у него уже есть целая группа кандидатов, которые должны обязательно войти в будущую администрацию. При этом он никак не обозначил пост, который наметил для себя, — ложная скромность, никого, впрочем, не обманувшая. Примеры Бала Теккерея в Бомбее и Иорга Хайдера в Австрии давно доказали всем, что можно стоять у руля и не занимая официальных постов. Достаточно просто быть личностью с незаурядными возможностями. А до тех пор пока его требования не будут выполнены, заявил командующий Акаж в конце своей речи, он «просит многоуважаемого президента и изменника Болголама считать себя его личными гостями и ни под каким предлогом не покидать здания парламента».
Соланка был обеспокоен. Всплыла все та же проблема целей и средств. Командующий Акаж не похож на человека, посвятившего себя служению великой цели. И поскольку, полагал профессор, Ганди и Мандела не единственные, кого берут за образец революционеры, надо всегда называть своими именами приверженцев воинственной тактики. Нила не в пример ему была воодушевлена. «Вот уж не думала, что индолилипуты способны быть такими дисциплинированными, воинственными, решительными, готовыми бороться за свои интересы, а не только размазывать сопли и размахивать руками. То, что ему удалось сделать, — настоящее чудо, разве ты с этим не согласен?» Она сказала, что улетает в Мильдендо уже утром. «Порадуйся за меня. Этот мятеж поможет мне сделать по-настоящему горячий, по-своему даже сексуальный фильмец. Телефон у меня весь день буквально разрывался». Узнав о ее спешном отъезде, Малик Соланка, стоящий на одной из жизненных вершин, чувствующий себя Гулливером или Алисой, гигантом среди пигмеев, неудержимым и неуязвимым, внезапно ощутил, как чьи-то малюсенькие пальчики с силой дергают его за одежду, словно целая орда крошечных гоблинов пытается утащить его вниз, в ад. «Знаешь, а ведь это он, — добавила Нила. — Командующий Акаж. Я посмотрела по телевизору его обращение и больше не сомневаюсь. Это тело я узнаю из тысячи. Настоящий мужчина».
Темпы современной жизни, думал Малик Соланка, значительно превосходят способность человеческого сердца на них откликаться. Гибель Джека, любовь Нилы, победа над яростью, слон Асмана, горе Элеанор, уязвленная Мила, надменный триумф сантехника Шлинка, конец лета, переворот в Лилипут-Блефуску, ревность к лидеру фрименов, радикалу Бабуру, ссора с Нилой, страшные крики в ночи, откровения о прошлом, стремительный взлет популярности Кукольных Королей и проекта «Галилео-1», контрмятеж командующего Акажа, спешный отъезд Нилы — подобное ускорение потока времени заключает в себе что-то комически-неодолимое. Нила не ощущала ничего подобного; порождение скорости и движения, дитя взбудораженного века, она принимала современные темпы перемен как должное. «Ты кажешься таким старым, когда говоришь подобные вещи, — отчитывала она его. — Хватит! Лучше иди ко мне». На прощание они занимались любовью невероятно долго, никуда не спеша. Никакой ненужной постмодернистской торопливости. Все-таки сохранилось еще несколько сфер, где неспешность ценилась даже молодыми.