Яростный свет

Стоун Кайла

Мика протер очки об уголок своей термофутболки с длинными рукавами.

— Я молюсь, чтобы так и было, если на то будет воля Божья.

— Да, — с мечтательным вздохом отозвалась Фиона. — Я чувствую так и будет. Я готова.

— Что ты вообще понимаешь? — фыркнул Сайлас. На его губах заиграла жуткая улыбка. — Ты хоть раз в жизни убивала кого-нибудь?

Лицо Фионы сморщилось. Она заправила рыжий локон за ухо и прикусила нижнюю губу.

— Вообще-то нет, но…

— Тогда ты понятия не имеешь, о чем говоришь, сладкая моя, —

процедил Сайлас, сверкая горящими глазами. — Почему бы тебе не оставить разговоры о войне взрослым?

— Ты прав, — заикаясь, ответила Фиона. Ее лицо залилось ярким красным цветом. — Простите, что побеспокоила вас. — Она вихрем бросилась обратно в дом, сжимая кружку обеими руками, в ее глазах поблескивали слезы.

— Уже уходишь? — с усмешкой спросил Сайлас. — Я как раз собирался выпить чай.

— Хватит! — Мика набросился на Сайласа, пылая от гнева. Сайлас не имел права так обращаться с людьми, особенно с Фионой, которая относилась к нему только с добротой. — Она не Уиллоу. Фиона не будет принимать твой сарказм и швыряться им в ответ.

— И что?

— Если ты не успокоишься, то просто ее раздавишь.

Сайлас угрюмо пожал плечами.

— И чего ты от меня хочешь?

— Для начала перестань изображать из себя болвана. Веди себя так, будто тебе не все равно.

— Почему меня все это вообще должно волновать? — резко прорычал он, обрушиваясь на Мику. — Почему меня должна волновать эта нелепая война? Я могу спокойно жить здесь. Амелия имеет возможность оставаться здесь. Зачем я вообще участвую, замышляя переворот против своих же собратьев? Здесь живет элита. Они мой класс. Я должен предать всех вас и присоединиться к сестре в пентхаусе моего отца. Там мое место.

Мика ошеломленно уставился на него. Гнев Сайласа адресовался не бедной Фионе и даже не Мике. Дело было в чем-то другом, в чем-то более глубоком.

— Ты бросишь людей, которые дорожат тобой? Оставишь Уиллоу и Бенджи умирать?

Сайлас ничего не ответил, сохраняя каменное выражение лица.

— Ты правда хочешь присоединиться к своему отцу, который тебя презирает? К тому, кто никогда не любил тебя так, как ты того заслуживаешь? Кто предал твою сестру и жестоко убил миллиарды людей?

Рот Сайласа сжался в тонкую бескровную линию.

— Можешь не признавать этого, но ты тоже хочешь лучшего мира. В котором не правили бы жестокие и мелочные тираны вроде Коалиции.

Сайлас окинул его яростным взглядом.

— Ты понятия не имеешь, чего я хочу.

Мика снова уставился в серые немигающие глаза. Сайлас всегда выходил из себя, оказавшись загнанным в угол или уязвимым, как в тот раз, когда Амелия заразилась вирусом «Гидры». Сейчас он делал то же самое.

— Я думаю, ты боишься. Мы все боимся. Но ты не бросишь Уиллоу и остальных людей, пытающихся выжить за этими стенами, Сайлас. Я знаю, что не бросишь.

— Ты меня не знаешь, — возразил Сайлас, но из его голоса исчезла прежняя ярость.

— Вот тут ты

ошибаешься. Я знаю тебя. Амелия знает тебя. Уиллоу знает тебя. Мы сражались бок о бок, Сайлас. Ты спасал меня, а я — тебя. Можешь притворяться сколько угодно, но я тебя знаю. В глубине души, под всем этим ехидством, ты хороший человек.

Сайлас горько рассмеялся.

— Я серьезно, Сайлас.

— Значит, по-твоему, я должен сражаться против своих людей?

— Думаю, на самом деле ты уже знаешь, что должен делать. — На холодном ветру Мика покрылся мурашками. Вдалеке кто-то играл на пианино. «Лунную сонату» Бетховена. Что сейчас делала Амелия? Слышит ли она ту же музыку?

Скорее всего, нет. Они находились в шестом секторе, далеко от сверкающего Капитолия и площади Единства. Даже в Убежище люди разделялись на классы: элита и все остальные.

Но они могли это изменить. Они должны все изменить. Изменить решительно и навсегда.

— Нет больше нас и их, моего народа и твоего народа. И быть не может. Мы все вместе.

Сайлас поежился. Его плечи опустились. Казалось, вся борьба, которую он вел внутри себя, угасла, потерпев поражение. Как минимум сейчас.

— Мы можем завтра сдохнуть, — дрогнувшим голосом сказал он.

— Можем. Но некоторые вещи стоят того, чтобы за них умереть. Если мы победим — если мы изменим мир и спасем всех этих людей, — оно того стоит.

— Ты готов пожертвовать своей жизнью?

Мика не колебался.

— Конечно.

Слова Сайласа прозвучали так тихо, что он едва расслышал их.

— А как насчет Амелии?

В глазах Мики все затуманилось. Он быстро моргнул, чтобы прояснить зрение.

— Она готова пожертвовать собой, чтобы спасти других. — Мика неистово молился, чтобы до этого не дошло. Он бы тысячу раз пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти Амелию. Чтобы спасти Габриэля. Чтобы спасти всех людей, которых он любил больше, чем себя.

За их спинами заскрипела дверь, открываясь с едва уловимым шипением. Тео выкатился на крыльцо и встал между ними. Через приоткрытую дверь доносился низкий напряженный гомон.

— Уже давно наступил комендантский час. Мы не хотим привлекать нежелательное внимание. Особенно сегодня. Лучана сказала, что вы можете остаться здесь. Слишком рискованно пытаться вернуть вас в сельскохозяйственный сектор.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Мика.

Тео колебался, закусив нижнюю губу.

— Знаете, Фиона — хорошая девушка. Она верная и храбрая. — Он бросил укоризненный взгляд на Сайласа.

— Ей нравится флиртовать с тобой.

Сайлас хмыкнул.

— Ее чувства не слишком взаимны.

— Она любит флиртовать со всеми, дружище. С парнями и девушками. Ничего личного или серьезного. У нее нелегкие времена. Она приехала сюда три месяца назад с родителями и своим другом. У Фионы иммунитет. Как и у ее матери. Но она видела, как погибли ее отец и друг. Ты мог бы относиться к ней помягче.