Ящер 3
Шрифт:
Хагстрем уже понял, в чем соль. Опустив Норин мне на руки – я как могу держусь на воде, используя все плавательные навыки, каким меня учили на Гавайях, – он находит кусок веревки и ныряет в океан рядом со мной.
– Грудь обвязывай, – инструктирует он меня, подсаживая Норин в кресло и стараясь держать всю платформу как можно прямее. Я покрепче ее привязываю, что, между прочим, и на суше не так уж легко, а когда ты покачиваешься в океане, почти невозможно.
Однако через тридцать секунд Норин надежно привязана к креслу, и мы с Хагстремом, а также примкнувшая к нам Одри начинаем толкать изо всех сил – одна рука держит импровизированный плот поровнее,
Вскоре я слышу последний бульк погружающейся позади яхты, всасывающий звук, пока океан глотает останки некогда прекрасного судна, а потом оттуда прилетает порыв ветра, так раздувая нам волосы, что они почти высыхают.
Единственная проблема в том, что от уходящих под воду судов никакие порывы ветра не прилетают.
Зато сильные порывы ветра бывают перед самым ураганом. Я оборачиваюсь, прекрасно понимая, что даже супруга Лота влепила бы мне пощечину за столь дурацкий поступок…
Что-то поглотило небо. Где раньше были пушисто-белые облака, теперь нет ничего, кроме клубящегося мрака. Это мрак несется вперед, стремительно отхватывая кусочки от той немногой голубизны, что еще осталась вверху. Теперь я понимаю, что испытывали технологические компании, когда на них обрушился «Майкрософт».
– Ураган! – кричу я Нелли и Одри и тут же ощущаю, как слаб мой голос на фоне нарастающего рева шторма.
– Что?
– Ураган! – Обеими руками держась за плот с Норин, я опускаю голову под воду и начинаю работать на пределе, меньше заботясь о направлении, чем о чистой силе толчка. Волны накатывают на мою спину, поддавливая меня вперед, словно они тоже спешат убраться подальше от Алисы. Однако им приходится в отчаянии разбиваться о мое тело, ибо я для них слишком медленный.
Мои пальцы соскальзывают, и плот с Норин начинает куда-то уходить. Я снова от души лягаюсь и все-таки ухватываюсь за платформу как раз перед тем, как очередная волна подбрасывает ее и хочет опять выдернуть из моей хватки. Хагстрем с Одри едва держатся, их тоже молотят внезапно налетевшие волны, пока шторм нажимает на кнопку МЕСИТЬ на поверхности океана, сбивая все вокруг в белую мыльную пену.
Сверкающая вспышка озаряет темнеющее небо, и почти мгновенно следует громовой раскат. Вот классно! А я тут как раз подумал, что несколько миллионов вольт электричества – именно то, что нам нужно, чтобы ситуация стала еще пикантнее.
– Странно, – кричит Нелли. – Обычно в ураганах молний не так много…
– Ты мне сейчас будешь лекцию о погоде читать?
Еще одна волна налетает справа, нежданный поток воды подбрасывает нас вверх, затем левая сторона платформы падает вниз, а потом она несколько секунд каким-то чудом удерживается в вертикальном положении…
Вода уже у меня во рту, в носу, заполняет все пространство перед глазами. Плот все-таки перевернулся. Я чувствую перед собой тело Норин, все еще привязанное к креслу. Но теперь она головой вниз висит под водой, и считанные мгновения спустя ей будет крышка.
Я уже ни хрена не вижу, но чертовски уверен, что осязание мне не отказывает. Веревка толста, но мои когти остры, и требуется лишь несколько быстрых ударов. Норин отплывает от кресла, а я хватаю ее и тащу вверх, на воздух…
Добравшись до поверхности, я набираю полные легкие и проверяю, как там дыхание у Норин. Она кашляет и отплевывается, почти без сознания, но я слышу, как воздух с шумом курсирует по ее дыхательным путям. Я подхватываю ее под руки и плыву на спине в
– Винсент! – Хагстрем в пятидесяти футах от нас, гребет как взбесившаяся электромешалка. – Где Норин?
– Я ее держу! – ору я в ответ. – Она в норме! Где доктор?
Ответа я уже не слышу, ибо еще одна волна обрушивается мне на голову, утягивая вниз, но я еще крепче прижимаю к себе Норин и снова выгребаю к поверхности. Дождь усилился, гроза наступает со всех сторон, молнии так и шпарят в море, а гром могучей киянкой молотит по голове.
Хагстрем вдруг оказывается у меня под боком, помогая держать голову Норин над водой, и мы с удвоенными усилиями устремляемся к пристани. Вся эта буря хороша только тем, что она толкает нас все ближе к берегу, пусть даже и грозит в любой момент нас пожрать. Если мы достаточно долго сможем оставаться на плаву…
Тут Хагстрем оборачивается и вдруг перестает работать ногами, а тело его застывает.
– Не надо так шутить! – орет Нелли.
У меня даже нет времени посмотреть, что его так ошеломило, потому что двадцатифутовая волна мгновенно меня подбрасывает, целая стена воды уволакивает меня на три этажа вверх, одновременно выхватывая Норин у меня из рук. Затем я получаю прекрасный вид на яхтенную гавань – отсюда до нее вряд ли больше одной пятой мили. Наконец волна снова роняет меня вниз и пригвождает лопатками к поверхности океана, точно борец, одерживающий чистую победу над противником.
Впрочем, мне не требуется много времени, чтобы снова вырваться на поверхность, – относительно ограниченный опыт общения с наводнениями и прочими водными катастрофами все-таки выучил меня тому, что следует как можно скорее добираться до кислорода, ибо, в противоположность популярным верованиям, под водой нет никаких поющих крабов и рыжеволосых русалок, чтобы взять тебя за жопу и отволочь в безопасное место.
Норин и Хагстрема нигде нет. Я пытаюсь их позвать, но из-за сочетания воды в моих легких, воды в воздухе и воды со всех сторон оказываюсь решительно неспособен выдавить из себя больше нескольких децибел. По воздуху разносится очередной раскат грома, и я снова начинаю что есть силы лягаться, надеясь на то, что сумею добраться до берега, прежде чем мой участок океана будет втянут в око урагана, обеспечивая бедняге Винсенту финальный вращательный цикл его сравнительно короткой жизни.
Тут что-то опять чрезвычайно крепко и болезненно меня оглоушивает – на сей раз справа, – и я хватаюсь за длинную колобаху, только что долбанувшую меня по черепу. Кусок дерева оказывается добрых три фута в ширину и восемь в длину, а голубые буквы на нем – «учий клюв» – говорят мне о том, что Джек, теперь уже в обличье его подвергнутой децимации яхты, снова явился меня спасти. Я надежно цепляюсь за эту штуковину и еду на ней, словно на карусельном коне, крутя хвостом как пропеллером.
И, с благословения Тритона, этот прием действительно срабатывает. Смещая вес тела среди вздымающихся волн, используя скрытый талант серфингиста, мне удается подъехать на шторме прямиком к яхтенной гавани. Несколько судов, по-прежнему там пришвартованные, вовсю бьются о пирс. Их хозяева либо в отпуске, либо такие дебилы, что не позаботились поставить эти штуковины в сухой док, как только ураган впервые появился на радаре. Дождь достаточно крут, чтобы снизить видимость от силы до сотни футов во всех направлениях, а ветер рвет меня, как только может, пока я соскакиваю с обломка яхты и из последних сил догребаю последние пятьдесят ярдов.