Ящик Пандоры
Шрифт:
Вася полтора часа кружил по переулкам, пока в одном из них не увидел знакомую «ладу». Подрулив поближе и счистив грязь с номерного знака, убедился, что это машина Турецкого. Рядом во дворе он обнаружил дверь с табличкой «СП «Эхо»», опломбированную по всем правилам милицейской науки. На пломбах значилось: «ГУБХСС МВД СССР».
— Опоздал, парень. Пришел бы днем — с ними бы отправился.
Вася оглянулся. У соседней двери мужик ремонтировал велосипед.
— Куда?
— А за решетку. Всех подчистую забрали.
— Вы сами видели?
— Сами, сами. А тебе что, больше всех надо?
Монахов поспешно вытащил из нагрудного кармана удостоверение МУРа.
— Я из уголовного
— Я что тебе, баба — замечать светлый или темный. «Симпатичный»... Все они были в джинсах, все молодые и красивые. Всех штатских в воронок и тю-тю. А ваших приехало штук тридцать. Один штатский, правда, все дрался и вопил, ну они ему и наподдали. Кажется, в кедах был.
Начальник. МУРа Романова и майор милиции Грязнов выслушали не совсем вразумительный доклад лейтенанта Монахова, попросили рассказать еще раз все сначала.
— Тьфу ты,— Романова в сердцах сплюнула на пол.— Ясно пока одно: на дверях кооператива «Эхо» пломбы союзного обехаэсэсовского главка. Рядом — машина Турецкого. След Турецкого оборвался там, на Пятницкой. Это факты. Все остальное — на грани фантазии. Вот я сейчас буду звонить в главк и спрашивать: «А не загребли ли вы случайно нашего знакомого следователя Турецкого? Если так, то давайте его нам обратно». Как это будет выглядеть, я вас спрашиваю?
Монахов неуверенно пожал плечами, он был недостаточно осведомлен о межведомственных отношениях. Грязнов усмехнулся:
— Это будет неважно выглядеть, но ты ведь все равно будешь звонить, Александра Ивановна.
— Конечно, буду, Вячеслав.
Шура порылась в телефонном справочнике Министерства внутренних дел и стала крутить диск.
— Говорит начальник Московского уголовного розыска полковник Романова. Мне срочно нужна справка: кто руководил сегодня операцией по кооперативу, то есть совместному предприятию «Эхо» на Пятницкой?.. То есть как это не даете справок по телефону?.. Тогда соедините меня с начальником главка... Ах, на совещании. Срочном. У министра. Тогда с первым заместителем... Ага, уехал в отпуск. Тогда с дежурным... Вы и есть дежурный?.. И как ваша фамилия? Полковник Лисичкин. Ну, спасибо, тебе, полковник Лисичкин, за службу.
Примерно с таким же результатом окончилось еще несколько попыток узнать что-либо о судьбе Турецкого. Выяснилось, что в этот день проводилась акция «Саботаж», в которой участвовали тридцать две группы Главного управления по борьбе с хищениями социалистической собственности. Акция еще не закончена, можно сказать, только начинается и держится в строжайшем секрете, поэтому до утра более точных справок получить нельзя.
— Слава, сколько у нас в Москве КПЗ, как ты думаешь?
— Они теперь по-другому называются, а-а-пчхи!
— Будь здоров. Я тебя не спрашиваю, как они называются. Для меня они все равно КПЗ.
— С сотню наберется.
— А может, их в тюрьму повезли? — предположил Вася.
— Для этого санкция прокурора нужна. Такие облавы проводятся как задержания.
Романова позвонила в горпрокуратуру, поговорила с дежурным прокурором, который никакими сведениями о местонахождении своего коллеги не располагал. Потом набрала номер дежурного московского главка внутренних дел — дала задание проверить все московские тюрьмы вплоть до гебешной Лефортовской, все КПЗ, то есть изоляторы временного содержания. Через полчаса дежурный перезвонил: никаких сведений о Турецком в этих богоугодных заведениях не имелось. Не было о нем
— Александра Ивановна, а что, если Сашок с девочками загулял, а мы панику подняли?
— Шел бы ты домой, Вячеслав. Прими перцовки с аспирином и в постель. А мы с Василием еще разок попытаем счастья.
— Перцовку свою я уже вчера всю выпил. А аспирина у меня с собой навалом.
Грязнов кинул в рот две таблетки, морщась, запил их тепловатой водой из графина.
— Шур, у меня тут еще один детективный роман вышел из печати, пока Монахов мотался по Пятницкой. На этот раз его герой — гражданин Гай, по-нашему — Лёнчик.
— Только не говори мне, что и его убили, Вячеслав!
— Да как тебе сказать... Он сегодня утром съехал со своей квартиры в одном известном направлении — эмигрировал в Соединенные Штаты Америки. А для нас это все равно что умер. Для него самого, конечно, имеется небольшая разница.
Романова посмотрела на совершенно серьезное лицо Грязнова.
— Та-ак... У них там в Америке мало своих мафиозников, получат подкрепление. Я слышала, что русская мафия такие кренделя выкомаривает, что итальянскую просто завидки берут. Уже есть несколько дел с миллиардным убытком. Для американцев, конечно. И водит этими комбинациями без сомнения чья-то профессиональная рука. Так что сделку с тобой комитетчики заключили что надо. Наверняка знали, что он готовился отчалить. Небось, сами его в дорогу снарядили. Совместный план сто раз обмозговали. Как я понимаю, вся эта компания набирает валюту любыми путями, каждому хочется иметь свой кусок от Рио-де-Жанейро. Да фиг с ним, с Гаем, Славка! Давай лучше Сашку Турецкого искать, он-то как раз выбыл в неизвестном направлении. Надо Ирине позвонить, возьму грех на душу, скажу, что Александр выехал по заданию.
30
Он проснулся от подозрительного шороха в дальнем углу камеры. «Крысы!» — испуганно подумал он. Он даже не представлял, что так боится крыс, да собственно говоря, ему еще не приходилось с ними встречаться, разве только сигали они по помойке во дворе их старого дома в Сокольниках. А вдруг крыса сейчас прыгнет к нему на нары?! Несмотря на сырой холод камеры, ему стало жарко — от страха. Сунул руку под плоскую жесткую подушку — Керим оставил ему спички. Чиркнул и стал всматриваться в угол при тусклом и недолговечном свете, но не увидел ничего, кроме неровных теней от нар на квадратных плитах каменного пола. «Шорох не прекращался и как будто даже усилился. Ему было очень страшно опустить ноги с постели, он шикал на крыс, кидал в них зажженными спичками, но они не реагировали ни на звуки, ни на огонь. Неожиданно шорохи разом стихли, и через несколько минут, так же неслышно, как и раньше, в камеру вошел Керим с карманным фонариком в руке.
— Такой молодец, Турецкий, сам проснулся.
— Керим, там крысы... в углу.
— Нет никакой крыс, был один, совсем дохлый, я его в помойка бросал. Вставай, бежать будем.
— Куда бежать?
— Домой бежать, конечно. Ты бежишь, мои товарищи бежат, Керим помогает. Так что не мог звонить твоему Меркулову. Вставай, одевай ботинки, камень будем вынимать.
— Какие товарищи, Керим? Из Бутырки не убежишь, сам говорил.
— Ты не убежишь, один не убежишь, с моими товарищами убежишь. Клятву даешь — никому никогда не признаёшься. Говори — сам бежал, сам дырка нашел. Не даешь клятву — не побежишь, будешь здесь совсем мертвый. Мои товарищи не преступники, свободу татарам хотят давать. Дело стряпал плохой люди, такой же точно, как тебе стряпал. Вставай, будешь лампочку светить.