Ящик Пандоры

Шелдон Мэри

— Ты тоже думаешь, что я безответственная эгоистка? Ты тоже считаешь, что я бегу от реальности? Скажи мне, и я забуду обо всем. Продам свою долю и останусь здесь, с вами.

Мама обняла меня и прижала к себе.

— Уезжай, моя девочка, — шептала она, — уезжай.

На следующее утро я позвонила в агентство. К телефону подошла незнакомая женщина. Я побоялась заводить слишком откровенный разговор и только сказала, что я племянница Джина Брауна и хотела бы понемногу войти в курс дела. На том конце провода повисло молчание, затем

женщина произнесла:

— Да, понимаю. Адвокат мне все объяснил. Меня зовут Лори Макс. Я была помощницей вашего дяди.

Она говорила достаточно любезно.

— Когда вы хотели бы начать?

— Может быть, с первого августа?

— Это было бы прекрасно. Но у нас есть несколько срочных чеков, которые требуют вашей подписи. Я могу прислать их вам прямо завтра курьерской почтой.

Она записала мой адрес, и я положила трубку. Перед глазами у меня возникло видение курьера, доставившего мне важные документы на подпись. Все. Пути назад нет.

Я потащилась в кабинет к отцу и села на ручку его кресла:

— Мне всего двадцать четыре года. Никто меня всерьез не воспримет.

— Джин открыл агентство, когда ему было двадцать восемь, — напомнил мне отец. — И потом не забывай, куда ты отправляешься. В Голливуде в свои двадцать четыре ты уже перестарок!

Я рассмеялась и сказала, что он убедил меня окончательно.

В следующий вторник в Лос-Анджелесе должна была состояться мемориальная церемония. Папа был слишком слаб, и мне пришлось поехать туда одной.

Служба проходила в маленькой церкви на кладбище «Лесная поляна» недалеко от Пасадены. Пришло так много народу, что вся церковь оказалась заполнена. Это порадовало мое сердце, хотя, кроме Мэрилин, я никого не знала. Но среди этих незнакомцев были дядины — а теперь мои — клиенты, и я вглядывалась в лица, пытаясь их угадать.

Я подошла к Мэрилин и прикоснулась к ее руке. Она взглянула на меня, отвернулась и быстро пошла прочь. Больше я к ней не подходила.

Я думала только о том, как было бы здорово, если бы дядя сейчас сидел рядом со мной. Ему бы понравились веселые истории, которые рассказывали сейчас те, кто его знал. Более внимательного и благодарного слушателя им все равно не найти.

За день до моего отъезда к нам переехала Милли. Она всегда мне нравилась и в Барстоу частенько приходила в гости. Но я и подумать не могла, что в один прекрасный день она поселится в моей комнате.

В тот вечер мама с папой устроили для меня прощальную вечеринку, на заднем дворе накрыли столы для гостей. Собрались наши соседи и мои друзья из отделения «Скорой помощи». Все они радовались за меня, но выглядели так, словно провожали на войну или в тюрьму.

Где-то под конец вечеринки появился Гари. Я до самого последнего момента не надеялась, что он придет. Поцеловав меня в щеку, он сказал, что верит в мой успех. Слезы навернулись мне на глаза, и я не смогла сказать ничего, кроме «спасибо». Молча обняла Гари и долго не могла разжать объятия. О том, когда мы снова встретимся, я не сказала ни слова. Промолчал и он.

На

другой день, к вечеру, я приехала в Лос-Анджелес. Было странно и непривычно увидеть знакомую дорогу и не свернуть к дядиному дому. Вместо этого я направилась прямиком в Голливуд и отыскала там небольшой отель. Администратор сказал мне, что буквально в двух шагах отсюда умерла Дженис Джоплин.

Из моего окна открывался вид на Голливудский бульвар. Какой-то бродяга подошел к углу дома и помочился на него. Не помню, чтобы Голливуд раньше так выглядел. Когда дядя привозил меня сюда, все казалось ослепительным и шикарным.

В эту ночь мне не спалось. Я проснулась в шесть утра, приняла ванну и позавтракала в маленькой кофейне напротив отеля. Пытаясь убить время, я просмотрела по телевизору две программы новостей и поняла, что нужно просто набраться терпения и ждать, когда настанет время ехать в агентство.

В девять я тронулась вдоль бульвара Сансет и, доехав до Западного Голливуда, решила покрутиться там немного и посмотреть, где я буду теперь обитать. Мне понравился этот район, элегантный, но без претензий, где рядом со старыми кирпичными домами соседствовали суперсовременные стильные магазины и рестораны.

Подъехав к агентству, я нерешительно искала место для стоянки, пока не сообразила, что задняя площадка с табличкой «Только для арендаторов» теперь предназначается и мне. Правда, заняв свое законное место, я так сильно нервничала, что целых десять минут не могла вылезти из машины. В конце концов пришлось заставить себя выйти и двинуться к входу. Тяжелая дверь оказалась заперта. Я отыскала кнопку с надписью «Агентство Джина Брауна» и нажала ее. Раздался громкий звонок, и дверной замок щелкнул. Я потянула на себя дверь и оказалась в холле. Все выглядело не таким, как я помнила. На стенах, в рамках, висели афиши всех кинозвезд былых времен. Это скопление огромных лиц производило жутковатое впечатление.

Лори Макс ждала меня у входа в офис. Она оказалась совсем не такой, как я ее представляла по голосу. Совершенная красотка с зелеными глазами и длинными черными волосами. И совсем молодая — не старше двадцати двух или двадцати трех лет.

Я от души поблагодарила ее за все, что она сделала в агентстве за последние недели.

— Вы, наверное, догадались, что я понятия не имею, как управлять агентством. Надеюсь, вы собираетесь здесь остаться.

Она улыбнулась:

— Я и не думала уходить.

Она проводила меня в офис. Здесь тоже все изменилось, но я подумала, что сейчас смотрю на все с совершенно другой точки зрения. Раньше это агентство принадлежало дяде Джину, а я в нем была лишь гостьей. Сейчас агентство принадлежало мне, я стала здесь хозяйкой.

Помещение казалось довольно темным и тесным. Квадратную приемную почти полностью занимала большая конторка, за которой находилась дверь в мой кабинет. Слева располагался кабинет Лори, а справа — две крохотные комнатки, больше похожие на кладовки. Одна предназначалась для секретарши, в другой хранились документы и архивы.