Ящик водки
Шрифт:
– Она была под вами, под немцами, как известно.
– Да. Вплоть до Петра Первого. И до Анны Иоанновны, курляндской герцогини. Сначала там был Тевтонский орден, а Рига – его столицей. Потом он развалился и потихоньку возникли разные немецкие остзейские княжества, которые так или иначе тяготели к Пруссии. А потом пришел Петр и завоевал все это. Они сначала были сателлитами, а потом их включили в состав Российской империи.
– Как вот у русских мордва, так у немцев были латыши?
– Да.
1918 году немцы в соответствии с Брест-Литовским договором (его Троцкий подписал) забрали эту территорию. Далее в 18-м году кончается Первая мировая война. Немцев оттуда выгоняют. Не отдавать же территорию Советской России! И так на освобожденных от немецкой оккупации землях в отсутствие претензий России возникают независимые прибалтийские государства. И в итоге вся эта их государственность длилась двадцать лет – с 18-го по 39-й год. Все!
Потом, при Советах, для того чтоб держать прибалтов в рамках, устроили там такую квази-Европу. Дали послабления, хутора разрешали держать и так далее. Мы до хера туда инвестировали, при том что они плохо работали и много пили, латыши-то. А теперь мы с себя этот хомут сняли, и пускай теперь Европейское сообщество их кормит.
– А вот американцы бы их не отпустили, с землей, а в резервацию бы, как индейцев, и чтоб они отрабатывали фольклорную тематику, за бабки.
– Нет у меня желания никого в резервацию загонять. А пускай они сами себя попробуют прокормить! Вот мы им сейчас перекрыли кислород, Сема Вайншток («Транснефть») перестал нефть качать через Вентспилс – и они уже заверещали, херово им стало. А европейские братья не шибко им стремятся помогать.
– Да, у них там все бедно как-то.
– Уровень бизнеса – абсолютно кооперативный. Никто не стремится никуда инвестировать.
– То есть у них бабок хватает купить иномарку – их полно на улицах, – и все?
– У их предпринимателей? Ну да. На машину ведь несложно заработать. А на большее они не способны.
– Значит, ты доволен, что они отделились?
– Да. Да!
– А мне как-то обидно – по старой памяти.
– Я не могу понять – откуда это в тебе?
– Не знаю сам. Может, я до какой-то степени обрусел? И мне привились какие-то великорусские штучки – вот, империю типа жалко… Хотя хохлам она уж никак не была родная.
– А мне они не нужны, которые поотделялись. Я всегда подозрительно относился к нахлебникам. Я никогда не верил в их искренность, когда они говорили, что сильно меня любят. Но когда нахлебник еще на меня и бочку катит, то совсем не хочется иметь с ним дело. Я тогда вообще не понимаю, зачем ему плачу. Вот прибалтов я отношу к такого рода нахлебникам. Если вы такие крутые, так и идите
– Вот они построились и пошли.
– Да.
– А дальше и Магадан отделится.
– Магадан не отделится.
– Что так?
– А так, что не сможет он сам жить. Его мгновенно поимеет мировое сообщество. Оно нас всех вместе-то е…, а уж поврозь – и подавно, в одну калитку.
– А покойник Цветков, губернатор колымский, говорил мне: «Будем зарабатывать, у нас свое золото и все такое…»
– Вот он и покойник теперь… Зато еще в 88-м году было впервые объявлено, что бюджетный дефицит – семь процентов. Опа! О так от! А вы говорите – Гайдар!
– О чем это говорит, что семь процентов?
– Да о том говорит, что инфляция пошла! Началась-то она раньше, но официально этого не признавали. Поскольку цены регулировались и никто не решался их освободить, а товара не было, все и началось. Дефицит всегда у нас был, но тут – на самое необходимое. Понимаешь? Очень просто. Если цены регулируются и начинается печатание денег, то это приводит к исчезновению товара.
– Ну это мы знаем, диалектику учили не по Гегелю, а на своей шкуре.
– И Горбачев зарплаты поднимал.
– Странно, он же вроде экономист… А еще в 88-м твой товарищ Чубайс занялся политикой. Про него начали газеты писать…
– Это не он. Это его брат. Это не А. Чубайс, а И. Чубайс.
– Да? Гм. А настоящий Чубайс чем занимался?
– Мы с ним в Питере семинары проводили. К нам Гайдар с Авеном приезжали. Это как раз в 88-м началось…
– Ты в кооперацию не пошел, а глобально взялся решать вопрос, значит?
– Да. Во Дворце молодежи мы собирались. И ездили в лагерь на базу отдыха финэка, на Змеиную горку – это на Карельском перешейке. Вот там мы проводили семинары.
– А много вас было, таких умных?
– Ну, человек двадцать. Финансисты, социологи… Симон Кордонский, который сейчас в администрации президента работает. Потом, Андрей Илларионов.
– Тот самый?
– Да. Мишка Дмитриев, который сейчас у Грефа. Егор Гайдар.
– А кто у вас был самый главный?
– Чубайс с Гайдаром. Один от питерских, другой – от московских.
– А это был у вас такой чисто научный интерес? Или практический план перестройки мира?
– Научный. И прикладной.
– Типа – сборища в мюнхенских пивных?
– Да-да.
– Вы верили, что возьмете власть?
– Тогда начинали уже задумываться. Начинали понимать, что все дело к тому идет.
– Ну да, вы же видели, кто ваши оппоненты: Зайков там, Слюньков… Сонная такая была публика…