Ясень и яблоня, кн. 2: Чёрный камень Эрхины
Шрифт:
– Ты прав, Эрнольв ярл, – спокойно согласился «Торвард конунг». С Эрнольвом ярлом он должен был всегда соглашаться – это ему приказал сам Торвард и настойчиво внушала кюна.
Сэла вздохнула. Она изнывала от жажды скорее увидеть Торварда снова дома и снова в его истинном обличье. Как красив он был в ее воспоминаниях – и так тускло, нелепо, невыразительно выглядело это же самое лицо, напяленное на Коля! Если бы на этом престоле сидел настоящий Торвард, с каким наслаждением она прижалась бы к его коленям, как кошка, и мурлыкала бы от счастья только потому, что он здесь!
Когда корабли туалов
Корабли быстро сближались, Торвард уже различал множество лиц на «Ушастом» или на «Полосатом Змее» Альвора Светлобрового – он знал всех этих людей, и сердце его переворачивалось при виде их суровых, собранных, полных решимости лиц. Он гордился ими, собравшимися защищать Аскефьорд – для него и от него! Зная, что с конунгом что-то не так, Лебяжий фьорд тоже снарядил два корабля, и Торвард был от всей души благодарен их вождям – тем, которые сжимали копья, готовые метнуть их в него, туальского посланца. Все они помнили зимний набег и радовались возможности на этот раз встретить врага открыто, на равных, как подобает мужчинам.
Как ему хотелось поскорее вернуться туда, на свой корабль, к своей дружине, к своему собственному истинному облику! До этого оставался один шаг, но самый последний и самый трудный шаг. На ближайшие часы Торварду предстояло забыть о своих чувствах и сосредоточиться на деле, на труднейшей, почти неразрешимой задаче. Не допустить кровопролития, ни в коем случае. Руками своей туальской дружины убить или хотя бы ранить хоть кого-то из фьяллей в его глазах было хуже любого позора и преступления. Но и туалы, с которыми он прожил последние месяцы, в каком-то смысле стали для него своими. Сейчас ему предстояло быть Колем и Торвардом одновременно, но так, чтобы никто об этом не догадался.
И пока Аскефьорд сделал все, чтобы облегчить ему задачу. Не зря он полагался на твердость и благоразумие Эрнольва ярла. Тот приготовил войско, способное оборонять Аскефьорд и отбить у туалов охоту хвататься за оружие, но удержал и удальцов вроде братьев Хродмарингов, которым не терпелось в бой. На носу «Белого Змея» Торвард видел фигуру самого Эрнольва ярла – рослого и могучего, как великан, с собственными телохранителями и стягом за спиной, седовласого, но грозного в кольчуге и шлеме, точно конунг из жутких и прекрасных древних сказаний. Эрнольв ярл единственный, кроме них с Колем, знал, кто где. На его помощь можно было рассчитывать. Но начать Торвард должен сам.
С «Ушастого» раздался звук боевого рога, и у Торвард
– Кто вы такие и зачем пришли сюда на боевых кораблях? – раздался с «Ушастого» чей-то голос. Его собственный голос, но с совсем другим выражением.
Торвард мысленно выругался, точно видел, как чужак неумело обращается с дорогой его сердцу вещью: ну, не дурацкий ли вопрос? Даже если бы они не были предупреждены, то нельзя было бы не узнать эти три корабля! Сам он сказал бы нечто совсем другое…
И он ответил именно то, что «Торвард конунг» должен был сказать.
– Плохая же у вас память, если вы успели позабыть свои собственные корабли! – задиристо крикнул он, и при этом по рядам аскефьордской дружины, густо насаженной на все семь кораблей, пробежал нестройный гул и движение. – Когда-то они были вашими! Но мы отбили их у вас, вот вам и стыдно взглянуть им в глаза! Ты, что ли, Торвард, конунг фьяллей? – Этот вопрос невольно прозвучал с таким презрением, что даже туалы удивились дерзости своего вожака. Они не понимали его истинного смысла. – Ну, скажи, что ты не знаешь нас и не понимаешь, зачем мы сюда пришли!
– Таких наглецов трудно не узнать! – откликнулся тот конунг, что стоял на носу «Ушастого». На это у Коля хватило находчивости. – Похоже, вас вырастили на грядках острова Туаль. Говорят, днем вы считаете себя непобедимыми и потому смеете дерзить кому попало. Как бы вам об этом не пожалеть!
– Пожалеет тот, кому не повезет! А у вас уже дрожат коленки, потому что вы трусы и воры! Вы украли у фрии Эрхины ее амулет, и мы здесь, чтобы потребовать его назад! Ну, посмейте только сказать, что его у вас нет!
– Не станем отрицать то, что верно! – ответил на это Эрнольв ярл. – Скажи-ка, раз уж ты называешь себя вождем туалов: вы хотите вернуть амулет?
– А ты не понял, старик? – Торварду было трудно так нахально обращаться к Эрнольву ярлу, родичу и одному из своих наставников, но шкура Коля обязывала. Ведь Коль, «сын конунга слэттов», якобы никогда не бывал в Аскефьорде и никого тут не знал.
– Может быть, мы и не откажемся вернуть амулет, если вы проявите благоразумие! – отозвался Эрнольв ярл. Он ничуть не обиделся, поскольку знал, кто с ним говорит и чего ему это стоит.
– Какого благоразумия вы от нас хотите? – заносчиво, словно заранее все отвергая, крикнул с «Рассекающего» Фомбуль сын Снотра.
– Не стоит лезть в драку там, где можно договориться. Вы видите, что Аскефьорд готов защитить себя, и я предлагаю это не из трусости. Сойдем на берег и обсудим условия. Я, Эрнольв сын Хравна, по прозвищу Одноглазый, от имени Торварда конунга обещаю вам мир и безопасность на земле Аскефьорда, пока наши переговоры не закончатся!
– Мы не станем вести никаких переговоров с ворами! – закричал с «Медведя» Фуиль сын Ллата, воинственно потрясая копьем. – Отдавайте нам амулет фрии или будем биться!