Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи
Шрифт:
– Замолчи! – гневно крикнула Эрхина. – Ты не понимаешь! Мой священный супруг – Рогатый Бог, что приходит ко мне в Ночь Цветов. И никто другой!
– Но ведь он приходит в человеческом обличье! – возразила Сэла, уже знавшая об этом священном празднике. – Так почему это не могло быть обличье Торварда конунга? Он прекрасен, силен, строен, и на его теле шесть заметных шрамов! Едва ли хоть один бог сочтет такое обличье недостойным себя!
– Богиня сама выбирает воплощение Бога! – с нескрываемой яростью отчеканила фрия Эрхина. Она совсем не привыкла, чтобы с ней спорили, и сейчас видела в Сэле уж слишком
Сэла пожала плечами и отвернулась. Продолжать не имело смысла: она получила ответ. Богиня, то есть Эрхина, выбирает сама . И любой мужчина, посмевший взять выбор на себя, совершит непростительную дерзость.
– Лучше тебе не говорить с ней о Бране! – шепнула ей Дер Грейне, когда Эрхина отошла от них, чтобы пройтись по валу. – Он любит тебя, и не надо дразнить ее этим!
– Вот как? – Сэла подняла брови. – Что-то я не замечала!
– У нас говорят, что пристальный взгляд – признак любви, а он ведь глаз с тебя не сводит.
– О светлая Фрейя! – Сэла изобразила недоверчивое изумление. Она никому здесь не верила, а Дер Грейне отличалась неизменной сдержанностью, так что ее истинных мыслей и пристрастий никто бы не угадал. – Но он же любит фрию! Она столько раз мне об этом говорила!
– Это фрия так думает! – ответила Дер Грейне. – Она убеждена, что весь свет любит только ее. Некоторым она и правда умеет это внушить. Даже и Бран думал, что любит ее. Пока не появилась ты. Тебе стоит пальцем его поманить, и он совершит для тебя что хочешь. Увезет отсюда и возьмет в жены.
– Постой! Но он же безумно влюблен в какую-то… Ниамблатт… нет, Блаттниам, где-то на востоке.
– С чего ты взяла?
– Фрия рассказывала только что.
– А почему ты решила, что так оно и есть? Откуда ей это знать? Ты думаешь, Бран и другие воины рассказывают ей все свои сердечные тайны?
Сэла сперва удивилась: эта простая мысль не приходила ей в голову. Казалось естественным, что Эрхина знает все про всех. Но, в самом деле, не так уж глупы мужчины, чтобы рассказывать ей о своих увлечениях на стороне! Так откуда она могла узнать? Уж не придумала ли она эту сагу, чтобы отвадить Сэлу от Брана? Очень может быть!
Но в общем это открытие мало что меняло. Стать женой Брана Сэла не мечтала, поскольку все ее мысли были в Аскефьорде, а природной вредности в ней не хватало на то, чтобы сделать это ради удовольствия оставить фрию Эрхину в дурах. Больше всего она хотела вернуться домой, к отцу и матери, к Аринлейву, к деду, к сестрам и подругам… и к Торварду конунгу. Он всегда ей нравился, а теперь и вовсе сиял в ее глазах ярче всех древних героев. Даже Сольвейг Красотка, с ее громким уверенным голосом, мелочной раздражительностью и вечными разговорами о пустяках, в воспоминаниях казалась такой милой и хорошей!
С этого дня Сэла стала пристальнее приглядываться к Дер Грейне. Ближайшая родственница фрии, оказывается, вовсе не такая скромная и безобидная, какой кажется на первый взгляд. У нее есть здравый ум, наблюдательность и умение владеть собой, и Эрхина вовсе не напрасно опасается ее соперничества. Чем ей это поможет, Сэла пока не знала, но пренебрегать такой знатной союзницей ни в коем случае не следовало.
Неизвестно было, какую пользу нашла в ней сама Дер Грейне, но они стали
Перед Праздником Птиц в саду Богини на вершине холма обрезали яблони, срезанные ветки собирали и развешивали в амбаре сушиться для священных костров будущего Праздника Цветов. Уже теперь каждый, от фрии Эрхины до последнего раба, начал собирать себе вязанку хвороста: в каждой должны быть ветки трех, а лучше девяти пород деревьев.
Дер Грейне, отправляясь в лес на взморье, всегда брала с собой Сэлу. Прежде чем срезать с дерева ветку, Дер Грейне вставала перед ним, брызгала на корни молоком из принесенного с собой кувшинчика, потом поднимала руки и пела:
Прекрасная рябина, строптивая Луис,Потерянная в мечтах, услышь мой голос!Подари мне одну твою ветку,Чтобы в радостный Праздник ЦветовМы восславили вместе богов,Ты и я!Перейдя к другому дереву, она снова приносила ему дар и снова пела:
Чарующая, дивная ива,Ночной пловец, Саилле Салиас, владыка луны,Подари мне одну твою ветку,Чтобы в радостный Праздник ЦветовМы восславили вместе богов,Ты и я!Сам этот маленький обряд не был для Сэлы новостью: Стуре-Одд считался в Аскефьорде и окрестностях лучшим мастером по изготовлению не только мечей, но и амулетов, и Сэла, с детства сжигаемая неутолимым любопытством ко всем тайнам Иного Мира, знала об этом многое – при каком положении луны нужно брать ветку для здоровых или больных, и с какого дерева, и какие руны наносить, и в какой цвет их окрашивать, и как пробуждать силу амулета. Но имена деревьев, непривычно звучащие, пришедшие из языка эриннов, вызывали в ней тайную дрожь и ощущение близости огромных, непознанных сил. Простая ива, склонившая гибкие ветви к холодной воде, будучи названа священным именем Саилле Салиас, мгновенно вырастала в воображении до размеров Мирового Дерева, и силы вселенной текли в ее жилах.
На одном из толстых ивовых стволов, лежащем прямо на земле, они устроились отдохнуть, положив рядом охапки срезанных веток. Рядом текла река, а длинные ветви склонялись над ними, образуя нечто вроде крыши. И впервые за все это время Сэла почувствовала себя наконец-то свободной: ведь лес не знает, кто на воле, а кто в плену.
– Береза – это дерево Богини, а дуб – ее священного супруга, Рогатого Бога, – рассказывала ей Дер Грейне. – Ива посвящена смерти, а ель – возрождению. Рябина – это дерево волшебства, яблоня – любви, яблоневых веток мы потом с тобой возьмем из сада, когда они подсохнут. Орешник несет мудрость, а боярышник – чистоту.