Ясно. Возможны осадки
Шрифт:
Когда я вернулся домой и пошел мыть руки, я все еще думал о новом поколении. Как-то рановато я стал ворчащим дедом. Те же мысли у наших предков были по поводу нас, а мы их за это винили. Я решил, что время расставит всё по местам.
День сегодня пролетел как-то слишком быстро: не успел я поужинать, как часы показали девять часов вечера. Я старался соблюдать хоть какой-то режим, поэтому надо было ложиться спать, но уснуть быстро в тот день мне суждено не было: дневной сон и тут постарался. Я вспомнил, что зубную щетку надо брать в руки не только утром, и был рад хоть какому-то занятию.
Лежа в постели, я пытался отогнать эту странную гипотезу, но она так и норовила проникнуть в мои мысли. Еще добрые полчаса я размышлял над этим, а потом с трудом уснул.
За окном шёл снег.
Глава 2.
Через неделю я уже не узнавал себя в зеркале: на лице осталась только пара едва заметных красных точек. Теперь, проходя мимо зеркала, я подолгу, иногда по минут пятнадцать, разглядывал свое отражение и не мог налюбоваться. Былая ненависть ко всем отражающим поверхностям незаметно исчезла, и я чувствовал, что теперь я был способен сделать что угодно, словно освободившись от тяжелых оков.
Мои немногочисленные знакомые были удивлены не меньше меня и гадали, как такое получилось. Некоторые даже открыто спрашивали об этом, и я не придумал ничего лучше, чем говорить всем, что это была заслуга гормональных таблеток, которые только недавно появились на рынке фармацевтики. Когда же люди спрашивали название чудо-средства, я строил из себя дурачка (к счастью, это было не так сложно) и уходил от ответа. Не рассказывать же на каждом углу мою дурацкую теорию, которая прочно засела у меня в мыслях.
Я искал в интернете, были ли у кого-нибудь подобные случаи, но не мог найти даже приблизительно похожей истории. Я даже ходил в библиотеку и читал там древние учебники по дерматологии, но всё безрезультатно. Повсюду говорилось о том, что самые эффективные медицинские препараты справляются минимум за месяц, а то и два. Никакие чистки и маски не могут привести к такому результату, как у меня, за неделю, и, вообще-то, это могло бы послужить поводом для беспокойства, но я был слишком доволен и почти не думал об этом. Точнее я заставлял себя не думать об этом.
Я просто благодарил судьбу и верил, что так и должно быть. Спустя четыре года, наверное, прыщам можно и перестать меня терроризировать. Конечно, это выглядело подозрительно, и я понимал, что это произошло не просто так, но у меня не было даже малейшей разумной мысли, как объяснить это явление, а жить в счастливом неведении казалось мне лучшим вариантом, чем биться над неразрешимой загадкой.
Порой меня раздражала только та назойливая фантастическая гипотеза, с которой я ни с кем не делился, потому что я, да и никто другой никак не мог ее доказать. Я сам считал ее бредом сумасшедшего, но иногда посреди недели она вдруг появлялась у меня в голове и портила мне настроение. Ну, не может такого быть, просто не может.
Когда эта мысль в первый раз посетила меня неделю назад, я сразу отбросил ее. Мне тогда показалось, что расположение
Помимо этого чудесного исцеления, больше за прошедшую неделю ничего не произошло. Только в среду я заметил одну странную вещь. У меня тогда безбожно болела голова, но я хоть убейся должен был прийти на рубежный тест по физике – на кону стояла стипендия. Из-за этой боли у меня было ужасное настроение, но почему-то все вокруг ходили довольные и улыбались, несмотря на приближающийся тест. Или мне только казалось, что настроение у всех было приподнятое. В любом случае меня это жутко раздражало.
Даже мой близкий знакомый из группы был весел и пытался смешно шутить. За весь разговор с ним я ни разу не улыбнулся даже кончиками губ, но его это как будто мало волновало.
– У тебя все нормально? Выглядишь так себе, – заметил он после очередной безуспешной шутки.
– Все отлично, забей, – эта фраза звучала, как последние слова умирающего, но он, казалось, этого не заметил. Какие люди порой непроницательные.
Я не любил говорить кому-то о состоянии своего здоровья, если мы с этим человеком не были достаточно близки. Да и близким я редко жаловался на недомогания, потому что лишнее внимание мне было ни к чему. Но, когда кто-то не понимал очевидных вещей и не улавливал явную иронию во фразе «Все отлично», меня это выводило из себя. Я очень гневно посмотрел на одногруппника, но он уже уткнулся в телефон и снова ничего не заметил.
Помимо всех остальных несчастий, мне еще и попался очень сложный вариант теста. Я, конечно, и не готовился особо, но какие-то знания по физике в голове имелись. Однако эти задачи в этом сомневались. Это был бы не день, а нескончаемая череда неудач, если бы не тот факт, что к концу занятия боль у меня прошла. Голова просто перестала болеть, и всё. Я даже не сразу понял, что что-то было не так, когда выходил из кабинета. Я чувствовал необычную легкость в голове, как будто и не пыхтел над тестом еще каких-то десять минут назад.
А потом, во время перерыва, когда я позвал в столовую знакомого, которому я великодушно простил его узколобость, он отказался, сославшись на какие-то проблемы со здоровьем. Конечно, это могло быть лишь совпадением, но ко мне в голову снова полезли невероятные догадки и теории.
«Может, мне еще к гадалке сходить, чтобы узнать ответ? Раз тебе так нравится всё сверхъестественное», – спросил я у самого себя, но ответа не последовало.
Два случая нельзя было назвать закономерностью, и поэтому я, стараясь мыслить рационально, объяснил для себя эти чудесные исцеления работой моего иммунитета, который наконец вспомнил, какова была его роль в этом мире. Этот ответ меня вполне устраивал, да и любому другому он, наверное, показался бы убедительным, если бы кому-то было до этого дело.