Ясновидящая для миллионера
Шрифт:
Но по ощущениям Барсов не был раздражён лишними вопросами. Он был вдохновлён идеей вывести работу на другой уровень. Буквально горел энтузиазмом. И хотел получить сознательную поддержку коллектива.
– В том-то и дело, что вы не будете спрашивать у Ульяны то, в чём и так уверены. Вы захотите задать вопросы по шатким, рисковым договорам. По которым у вас самих нет ответа. Или, например, уточнить, придут ли комплектующие в течение трёх месяцев заявленных в контракте, или нужно подстраховываться? Вы сами будете решать, что спрашивать. Мы установим график подачи документов
Чернова это немного успокоило. Он не перестал хмуриться, но напряжения в позе стало меньше. Наверное, решил, что я лично ему угрозы не составлю.
– Но и это не всё. – Теперь Барсов наклонился корпусом вперёд. Его голос стал мягким. Да и он сам стал похож на любящего отца. Деда Мороза, как минимум. Теперь я увидела не многомиллионного дельца, а человека. Поняла, почему на совещании царила благожелательная атмосфера. Почему его слова воспринимались с уважением. – Дело в том, что у каждого из вас есть очень больной личный вопрос. То, что не даёт вам спать ночами и мучает ежедневно. И я хочу сделать вам подарок руками прорицательницы. Сегодня вы можете задать ей по одному личному вопросу для себя. Узнать то, что вас на самом деле тревожит. Успокоить душу.
Я была поражена. Никто и никогда не тратил свои деньги на личные вопросы сотрудников. Никто и никогда. Их проверяли, контролировали, но чтобы вот так поддержать? Это в моей профессиональной практике случилось впервые.
После предложения Барсова я как будто услышала звон разбивающихся масок Топ-менеджеров компании. Слонов перестал быть добродушным, Чернов деловым, а Миронова высокомерно-бесстрастной. Теперь они стали обычными людьми с проблемами. Уставились на меня с мольбой и надеждой. Как на мессию. И это тоже было неловко.
– Коллеги, подготовьте свои вопросы до 12, а лучше прямо сейчас. Чтобы у Ульяны было время дать вам ответы. Как это эффективнее сделать, решите сами. У меня следующая встреча. Надеюсь на ваш профессионализм и благоразумие. И… Удачи вам!
Барсов попрощался и уехал, а я осталась в переговорной среди умных, ошарашенных людей. Больших детей, надеющихся на чудо. И от этого было гадко на душе. Ведь чуда не будет. Будет правда. А кому она нужна в личных вопросах? Никому не нужна. А надежды я не оставлю.
Три желания
Они смотрели на меня во все глаза. Мне было неловко и досадно одновременно. Барсов сделал широкий жест, подарив своим сотрудникам ответ на личный вопрос. А потом бросил меня с ними наедине.
В предыдущих компаниях меня не любили, хотя и не знали о моих способностях. Я всё время давала поводы к такому отношению. Представьте себе, вы разрабатывали что-то несколько месяцев. И вот когда требовалось перейти к реализации, тему закрывали полностью.
Сотрудникам причин не объясняли, но все же умные люди. У собственника появился личный коуч, и он стал капризным самодуром. Без объяснения причин разрывает договора, увольняет персонал, меняет поставщиков и требует
Эти знают правду и меня будут не просто недолюбливать. Сейчас они зададут личные вопросы касающиеся самого трепетного. И я дам честные ответы. А за это они меня могут даже возненавидеть. Если хваткому Барсову понадобилось время, чтобы понять, что я на ситуацию не влияю, а только озвучиваю. То его ТОП-ам на это может понадобится год.
Поймёт ли эта троица поверить, что я не вершу судьбы. И если от кого-то уйдёт жена или ребёнок бросит престижный институт, в этом нет моей вины. Я просто принесу дурные вести.
Разумеется, люди за столом не знали о чём я думаю. И не понимали, что нужно делать. Поэтому я взяла себя в руки, объяснила, как нужно сформулировать вопрос. Попросила написать разборчиво от руки.
А ещё сказала, что вопрос надо отдать мне лично в руки. От Мироновой я сидела далеко. Почувствовать её мне не удавалось. Но и рассказывать правду, о том, что остальные для меня уже были открытой книгой, не собиралась.
Пусть технология работы останется для них тайной. Барсов им доверяет. Но лишнего им знать не надо. Пусть думают, если ничего мне в руки не давали, личный вопрос невозможен. Так даже лучше.
Слонов, который буквально подпрыгивал от нетерпения, метнулся из кабинета. И уже через несколько секунд у всех были листочки и ручки. Сотрудники писали и переписывали, зачёркивали и формулировали заново.
ТОП-овую троицу было интересно рассматривать в ситуации, которая касалась лично каждого из сидящих за столом. У Мироновой дрожали губы. Ручка так неловко скользила по бумаге, как впервые вставший на коньки ребёнок.
Она стала писать с большим нажимом, чтобы удержать контроль. Но это плохо помогало. Финансист даже вынуждена была несколько раз прерваться. И выглядела она при этом не как училка, а как школьница. Наивная и молодая. Интересно, сколько лет этой престарелой девочке?
Чернов стал напряжённым. Хмуро раздумывал несколько секунд над чистым листом. Потом медленно и очень аккуратно начал выводить каждую букву. Словно писал тест на конкурс по каллиграфии.
Слонов ёрзал рядом. Как игрок на тотализаторе он не мог усидеть на месте. Мне даже казалось, что сунет свой листик и завопит: «Я первый!». Он и правда закончил раньше всех. Но записку отдавать не торопился. Странно.
Написала свой вопрос и Миронова. И тоже просто смотрела на меня с робкой надеждой. Ей было неловко. Но она старалась держать себя в руках. И тоже, написав вопрос, не отдала его мне. Косилась в сторону Чернова.
Сначала я думала, что производственник их неформальный лидер. Уважают и ждут, когда глава клана выскажется или сделает первый шаг. Тем более, что про мой функционал спрашивал только он. А потом Чернов протянул мне свой листок, и я всё поняла.
Сжав одну руку в рукопожатии, второй он передал свой вопрос. На сложенном пополам листе были выведены ровные строчки. Идеальными печатными буквами было написано: «Выздоровеет ли моя жена, Чернова Елизавета Андреевна?». Абзаааааааац. И с этим надо работать!