Ястребы мира. Дневник русского посла

Рогозин Дмитрий Олегович

Потомки эмигрантов, вынужденных бежать из России в годы революции, Гражданской войны, оказавшихся на Западе в военное лихолетье, также являются нашими соотечественниками, если они сохранили чувства к своей Родине. Мы должны признать их права на территории нашего государства более высокими, чем права иностранцев.

Еще раз хочу особо отметить необходимость кардинального пересмотра нашего отношения к вопросам предоставления российского гражданства. То, что президент России торжественно возвращает русское подданство выдающимся потомкам нашей эмиграции, — замечательно. Но как раз это и свидетельствует об эксклюзивности и ничем не объяснимой вкусовщине в вопросе о том, кому следует вернуть гражданство.

Нет и не может

быть в наших исторических и демографических условиях каких-либо оправданий для искусственного сдерживания процесса выдачи гражданства тем, кто имеет на это естественное право. Любой русский человек, любой представитель коренного народа России, всякий, кто рожден русской матерью или от русского отца, должен иметь законное право получить российский паспорт по первому же требованию, т. е. автоматически. Неужели это кому-то непонятно?

Германия, Япония и особенно Франция, потерявшая большую часть колониальных завоеваний, в послевоенные годы за счет политики активной репатриации вернули на родину практически всех своих соотечественников, тогда как Россия — всего 12 процентов. Мы намерены обеспечить русских за рубежом, равно как и представителей других коренных российских народов, национальным правом возвращения на Родину.

География «русского мира» не может быть ограничена границами Российской Федерации. Добровольное воссоединение России, Украины и Белоруссии — то дело, за которое боролись Тарас Бульба и миллионы его последователей, — является коренным вопросом дальнейшего развития нашей цивилизации.

Сегодня нужно помочь тем репатриантам, кто уже давно переехал на Родину. Сотни тысяч русских соотечественников влачат жалкое существование, живут в лачугах, в антисанитарных условиях, мыкаются в очередях за гражданством и ворохом все новых и новых справок. Прежде чем принимать десятки тысяч новых соотечественников, нужно обратить внимание на тех, кто уже несколько лет живет с нами рядом и кого наши бюрократы упорно не желают замечать.

Сбережение нации — это еще и воссоединение народов, имеющих опыт совместной жизни и общей судьбы. Но чтобы собирать российские земли, нужно иметь притягательный центр — образец коренной России, которую нужно поднять из пепла российской смуты.

Ближнее зарубежье (это словосочетание очень не нравится моим коллегам в НАТО) из пояса враждебности должно стать дружественным России окружением, тяготеющим к России, защищающим себя от иноземной зависимости, спасающим свои народы, вымирающие столь же стремительно, как и русские. Мы должны создать условия для добровольного воссоединения страны в ее естественных границах.

И эта задача намного серьезнее того, чего так панически боятся на Западе, — создания «сфер российского влияния». Нет, господа, мы хотим не «на сферы влиять», а собрать воедино свою Родину. В процессе такого воссоединения родится новая политическая культурная нация. Только она сможет сохранить свое суверенное государство и выжить в безжалостной геополитической конкуренции.

Мой ласковый и нежный зверь

Осенью 1996-го в отставку с поста секретаря Совета безопасности России с причудливой формулировкой «за создание незаконных вооруженных формирований» был отправлен Александр Лебедь. Кремль цинично использовал харизматического генерала для сохранения ельцинской власти и выбросил его как отработанный материал.

На его место Ельцин назначил бывшего спикера Думы, «очень гибкого политика» Ивана Рыбкина. К выборам 1995-го бесхребетный Рыбкин умудрился растерять весь свой авторитет и попасть в полную зависимость от Березовского, которого вынужден был назначить своим замом в Совбезе, и это несмотря на то, что вся пресса трещала о его двойном, в том числе израильском гражданстве!

Иван Рыбкин был избран в Государственную думу по Аннинскому округу Воронежской области,

вместившему в себя почти половину сельской территории и четверть населения этого крупнейшего черноземного региона России (сам город Воронеж в этот избирательный округ не входит). После перехода депутата Рыбкина на работу в администрацию президента в округе были назначены дополнительные выборы. На них я и решил испытать свои силы.

С Воронежской областью семью Рогозиных связал мой прадед — Борис Николаевич Миткевич-Жолток. Один из первых русских военных пилотов, участник Первой мировой войны, он, несмотря на свое аристократическое происхождение, после революции решил остаться в России. Новые власти нуждались в военных специалистах. Его пригласили служить в Красной армии. В 1930-е годы, будучи командиром авиационного корпуса, дислоцированного в Тамбове, прадед принимал непосредственное участие в создании первых в СССР летных училищ. Одно из таких училищ было открыто в городе Борисоглебске — старинном провинциальном купеческом городке, который до сих пор свято хранит давно утерянные в мегаполисах культурные традиции русского народа.

Во время Второй мировой войны Воронежская область стала местом тяжелых упорных боев между русской и немецкой армиями. На стороне нацистов также сражались итальянские, венгерские и румынские дивизии. От Воронежа, разделенного рекой между противниками, после войны практически ничего не осталось. Зато второй по значимости город Воронежской области — Борисоглебск — уцелел. Да не просто уцелел: ни одна немецкая бомба на него не упала.

Я пытался понять, как стало возможным это чудо, и найденное мной объяснение меня еще больше поразило. Оказывается, в 30-е годы в основанном моим прадедом училище учились летчики из Германии. Естественно, будучи молодыми людьми, между занятиями и полетами они знакомились с местными девушками. Эти отношения оказались настолько сильными, что даже во время крайне ожесточенной войны между Советским Союзом и Третьим рейхом летчики люфтваффе берегли город своих невест. Вот что значит любовь! Даже война бессильна.

В 1990-е годы жители Борисоглебска радушно приняли на постоянное место жительства около 15 тысяч русских беженцев из Таджикистана, Узбекистана и Чечни. Здесь же возникла крупнейшая в стране община переселенцев. Ее представители, приезжая в Москву для решения своих вопросов, часто останавливались в исполкоме КРО. Они и сыграли решающую роль в моем намерении баллотироваться на дополнительных выборах.

За месяц, отведенный на агитационную кампанию, я проехал тысячи километров сельских дорог, провел сотни встреч с избирателями, собрал тысячи наказов от простых людей. Поездка по русской глубинке показала мне, насколько плохо живут русские люди. Здесь, в деревне, отсутствуют элементарные блага цивилизации — газ, тепло. Теплый туалет и ванная — большая редкость. Даже общественные бани, без которых сложно представить себе жизнь на селе, с приходом перестройки все, как по команде, позакрывались и развалились. Сельские клубы пришли в негодность, школы обветшали. Сельскохозяйственные общины по большей части обанкротились и перестали платить работникам зарплату. Плюс вечные перебои с пенсиями.

Беженцы, чудом выжившие в «мясорубках» кавказских и азиатских этнических войн и перебравшиеся в русскую провинцию, обитают в невыносимых условиях: их как поселили в гигантские металлические бочки на окраине Борисоглебска, где зимой — Антарктида, а летом — Сахара, так они там и живут по сей день. Нет, правительственные комиссии, конечно, приезжают, но толку от них ноль.

Такое впечатление, что кто-то на примере борисоглебских беженцев решил показать всем русским соотечественникам, наивно рассчитывавшим в России на радушный прием и сострадание, что дома их никто не ждет. Другого логичного объяснения наплевательскому отношению областной администрации к судьбам русских беженцев я найти не могу.